(Из записей Марка Неснова)
Как бы хорошо человек не был пристроен в лагере, чувство голода его преследует всегда.
Даже, когда он сыт, его преследует чувство…(Из записей Марка Неснова)
Как бы хорошо человек не был пристроен в лагере, чувство голода его преследует всегда.
Даже, когда он сыт, его преследует чувство страха быть голодным.
Те нормативы, которые разрабатываются в недрах министерств и ведомств может быть в лабораторных условиях и соответствуют средним потребностям человека, но после прохождения всех инстанций от склада до рта они резко теряют свои количественные и качественные показатели.
Теряют настолько, что без прикорма со стороны, как серьёзное питание рассматриваться не могут.
И хотя последние лет пять я устроился с питанием неплохо, выпадали дни, когда хлеб мне и снился и виделся.
Наверно, Надина мать, прожив на Севере большую часть жизни, об этом знала, потому что в каждый мой визит к ним в дом она варила одну из куриц, которые бегали по двору и приносила в Надину комнату, чтобы меня накормить.
Я клал двухкилограммовую курицу на поднос, устраивался в кресле и отщипывая по кусочку, съедал целую птицу под собственную болтовню.
Напротив меня сидела Надя с тоненьким бутербродом из желтка и ломтика хлеба. Когда я заканчивал, её бутерброд был наполовину цел.
-Заслушалась – говорила она.
…Мой приятель Толик попросил меня как-то забрать мальчика Володушку из детского сада, потому что они с Веркой не успевали до шести.
На свободе, вернее поселении, я уже был неделю, и садик нашёл быстро.
Воспитательница вывела мне мальчика и тепло с ним попрощалась.
На вид ей было лет семнадцать, очень худенькая и очень красивая.
Именно, не симпатичная, а красивая.
У одной из мамаш я узнал, что сотрудники ещё наводят порядок и расходятся к семи.
Я уже знал, как зовут девочку и навязался её проводить.
Девушка меня почти не слушала и постоянно озиралась.
Мы уже подходили к её дому, когда появился пьяный парень и начал бегать вокруг меня, чтобы схватить её или ударить.
Драться я не любил и не умел никогда, а сейчас драка была мне настолько ни к чему, что я даже подумывал оторваться, но девушка пряталась за меня,
и я был в растерянности, понимая что это не просто прохожий.
Я попытался что-то говорить ему, но это было бесполезно.
И тогда я его треснул. Носком ботинка по голени. Парень взвыл и согнулся.
Он попытался разогнуться, но я схватил его ухо и потянул вниз.
Наверное, было очень больно, потому что он упал на землю.
Продолжение было для меня опасным, и мы быстро пошли к её дому.
Так я познакомился с Надей и её мужем, с которым она расписалась два месяца тому назад, и со дня свадьбы трезвым его не видела.
Кроме того он еще и лез в драку. Она сбежала домой, а он требовал,
чтобы она вернулась в семью.
Такая компания была для меня просто опасна, и я больше к Наде не подходил.
Но через пару месяцев Надя нашла меня сама.
Толика Верка постоянно звала меня на обед, потому что глядя на то, как я ем, она замечала у себя рост аппетита.
Жил я один и такое гостеприимство мне было кстати.
Однажды я застал у них Надю.
Не скажу, чтобы это меня обрадовало. Любое приключение могло отправить меня обратно в зону.
Но Надя рассказала, что с мужем они развелись и он оставил её в покое.
-Надя, а зачем же ты выходила за пьяницу замуж?
-Ну, он же так не пил. Пил, как все. А потом стал не просыхая.
-А я вообще не пью.
Мне Вера сказала. Я раньше думала, что таких нет. Все, кого я знаю, пьют.
И отец, и зятья и сёстры. Даже мама иногда.
-А ты?
-А я боюсь, что у меня это тоже появится, поэтому даже на праздниках боюсь притрагиваться.
Эту ночь мы провели у Верки и стали, как говорят, встречаться.
Её мать была от меня без ума.
Называла она меня Марк Иванович, и сколько бы раз я её ни поправлял,
ничего не помогало.
Отца трезвым я никогда не видел, но и вреда от него или шума тоже.
Жили они на севере давно в большом рубленом доме с хозяйством во дворе, которое уменьшалось с каждым моим приходом на одну курицу.
Надина мама предлагала к ним переехать.
-Ну чего ты Марк Иванович там за линией один. Живи у нас. Захочешь –уйдёшь.
Что мы не понимаем, что ты птица другого полёта, и Надька тебе не пара.
И за то спасибо, что Надька с тобой ожила.
Надя тоже всё время говорила, что между нами ничего серьёзного быть не может и даже высматривала мне будущую жену.
Однажды она мне заявила, что к ним в садик приходила дочь бывшего директора школы, которая вернулась из института и работает в железнодорожной больнице.
-Марк, если ты на ней женишься, я буду считать, что мне можно спокойно умирать – смеялась она.
С главным врачом я пару раз выпивал
у командира батальона, поэтому встретил он меня, как родного.
Я спросил его о новой врачихе.
-Ой! Оно тебе надо. Комсорг института. Она на мужиков смотрит, только в свете комсомольских взносов. К тому же её ещё и в горком сватают.
-А ну пригласи её. Чего мне терять.
И зашла моя жена. Это я понял сразу.
Остальное было делом техники.
Рассказывать о том, как вся её родня встала на дыбы. Как она пыталась руководить мной, как своими комсомольцами. Сколько раз мы уходили друг от друга.
Всё это скучно. Однажды она взяла два чемодана и пришла ко мне.
Надя и её мама были счастливы. Месяца через два Надя переехала в другой посёлок, где приняла детсад и вышла опять замуж. Это мне рассказала Вера.
Я стоял у окна родильного отделения, ожидая, что жена покажет мне нашу первую дочку, когда услышал привычное *Марк Иваныч* и увидел Надину маму, которая бросилась меня обнимать, целовать и поздравлять.
Жена показала нам дочку, и Надина мама перекрестила окно, а потом меня.
Мы пошли с ней по дороге домой и я спросил её, как там Надя.
-Пьют оба, Господи спаси!
-Как же так?
-Марк Иванович, это ты такой непьющий, а посмотри вокруг, все пьют. Я сама раньше пила. Это печень замучила. А что ещё делать?
Пойдём со мной, я тебе хоть пару курочек дам, Лене своей понесёшь в больницу.
-Да есть у нас всё, спасибо.
Мы прожили уже года три в Ленинграде, когда решили забрать тёщу к себе.
Я остановился у тёщи, а вечером решил пойти к Верке и её пацанам.
С Толиком они уже не жили.У него кончилась \»химия\», и он уехал в Херсон.
Мы почти час уже проговорили, когда я спросил её, не встречала ли она
Надю, и как там её семейная жизнь.
-Ой! Надька совсем спилась, с работы выгнали.
Слышала, что она опять вышла замуж и уехала в Сосногорск.
Потом говорили, что она убила по — пьянке мужа сковородкой,
но это оказалось неправдой. Он выжил.
Я недавно мать видела в поликлинике.
Сильно постарела. Совсем седая.
Больше я никогда о Наде и её матери не слышал. Но часто вспоминаю о них,
и меня эти воспоминания не радуют.
