Я хочу избавиться от горячего лба,
От сердца, рвущего клетку груди,
От крупной дрожи по поверхности ран,
От монотонности тонн и километров рутин.
От сердца, рвущего клетку груди,
От крупной дрожи по поверхности ран,
От монотонности тонн и километров рутин.
Мне бы выйти на улицу свежим, молодым,
Как раньше улыбнуться солнцу и дню,
Дышать чистым воздухом, не выпуская дым,
Быть свежим, как тесто, которое только мнут,
Потом из печи — и на праздничный стол.
Но молодость шепчет…
\»Не то… не о том\».
***
Так проснусь наконец вечером от выдуманной тоски
По той, которую дико покинул лет десять как.
Моя в серебре голова сойдет и на сорок на вскидку.
Куда-то утекли десять вёсен. Она была мрачной
И много курила. Она была колкой и дьявольски остроумной.
Та весна, перетекшая в темную осень, убила во мне
Жажду скорости в смене вех своей жизни,
Расписанных женщинами молоденькими и не очень.
Она мне казалась бесчувственной, но в момент искорки
Ее Свет прожигал меня до костей.
Дымом на кухне и разговорами на балконе
Стали мы ближе. Говорили тихо. Слышали нас
Только нужные уши. Мы думали, что мы сами — нужные,
А то, о чем говорим мы — как ничто важно.
***
Да, сложно поверить в такое простое, но жесткое \»есть\» —
у другого, как и у тебя:
страхи и память,
любовь незабытая,
мечта очищения.
***
Смерти субстрат — жизнь. Жизни субстрат — боль.
***
Мы играли в пятнашки, мы были дети,
Мы так честно любили, и нас — в ответе;
Не хотели плакать, когда гром и туча,
Понимали все, чему в школе учат.
Проходили года. Наставала юность.
Непонят, уткнувши свой нос в угрюмость,
По мещеной дорожке шел и о смерти
Думал как неизбежной как ни повертишь.
Становились длиннее и угрюмее мысли…
Прежде чувства мне не казались кислыми,
А теперь я вдыхаю гнилье заката,
И думаю о гниении: это так надо.
Моя жизнь не лучше и не хуже прежних.
Я такой, каким был, только немного черствый.
Слишком многих любил и никого — до смерти.
Одиночество — это любовь в квадрате.
***
Просыпаюсь, а рядом та, чьей имени я не помню.
Называю ее, как привык ту, как с полгода…
В ответ не обида и не оскорбления —
в ответ столь привычная нам усмешка,
говорящая, что пользоваться друг другом
в интересах момента…(а дальше — хуже)
…всегда без возможности построения
чего-то на жизнь или немножко в вечность.
Я уже привык к безосновной любви.
Но что-то все равно копошится в клетке груди,
где раньше билось живое сердце.
