земля стала голой, пустынной, кроткой,
будто смирилась с этой своей
ежегодной традицией умирать
с последним ноябрьским дождём.
я ступаю по ней как тень, мне…земля стала голой, пустынной, кроткой,
будто смирилась с этой своей
ежегодной традицией умирать
с последним ноябрьским дождём.
я ступаю по ней как тень, мне неловко тревожить
её в такой тихий час, — наполненный?
нет, пожалуй, опустошённый
час, окончательно выеденный
жестоким и чёрствым днём.
из времени кто-то изъял отчаяние, тоску,
и оставил цвет сепии и паутину веток,
чтоб что-то сказать.
мне хотелось когда-то кричать,
но тогда я была оглушённой,
теперь же я ясная и закалённая на ветру,
как вставший из снега олень,
как человек, которому наплевать.
земля уходит сама в себя
от царапающей, болезненной стужи,
покрывается коркой пледа,
и до самого бесконечно зелёного лета
ей не нужно будет ничто снаружи.
как мне жаль, что со мной этот фокус
выйдет неправильным, глупым и неуклюжим.
всё остыло кругом, и в домах, что встречаются мне,
не клубится дым, не горит огонь.
я на перекрёстке, в котором нет ни пути,
кроме ведущих внутрь собственной тёмной души.
не сложно найти это место, сложнее всего — дойти.
если хочешь попасть туда — поспеши,
ведь дольше этого не сыскать другого пути
и больнее его не бывает,
попробуй, тронь.
я не знаю, где ты, и какими ветрами
носит тебя по свету.
да и какой смысл в том, чтобы знать:
то, что прилично и правильно говорить
так пусто, так глухо звучит,
что совсем недостойно ответа,
а то, что от сердца
от крови горячей
от самого центра дремучего лабиринта,
носящего имя моё —
я просто
увы
никак не смогу сказать.
поэтому всё, что здесь остаётся —
врастать корнями и обрастать
самой толстой и крепкой корой,
растворить в себе старые эти воздушные ямы,
завихрения в небе над городом и толпой,
разноцветные мысли не по сезону,
которые нужно спрятать
и как можно дальше от сердца оставить.
я стою над обрывом и вспоминаю, как взглядом
могут меня оплавить
и как бывает волшебно-колко касаться
чужой руки своею рукой.
где-то за тридевятой землёй,
за покрытой чёрным застывшим воском горой
всё плачет, стенает голос
и ночь за ночью
неотвратимо зовёт меня за собой.
13.11.14
