Состояние это как глубокий ров перед созерцаемой стеной; мужчина-павлин, о чем думает мужчина-павлин, о красоте? Мужчина-павлин рефлекторно распускает пестрый хвост дабы объять и заслонить им все, весь…Состояние это как глубокий ров перед созерцаемой стеной; мужчина-павлин, о чем думает мужчина-павлин, о красоте? Мужчина-павлин рефлекторно распускает пестрый хвост дабы объять и заслонить им все, весь мир, деньги, войну, политику.. он распускает хвост ради хохолка в его в тени, хохолок самки, это буёк, это константа и вкусный червь на завтрак, самка в тени павлина рефлекторно расслаблена и заслонена заслонкой от окружения.. павлин ходит вокруг да около, может и клюнуть невзначай в ребро или шею, и ему дозволены знаки ибо в этом воцарении царской птицы свой внутренний порядок, и законы, о которых внешний мир подозревать не может, ибо для внешнего мира есть хвост, есть сцепление перьев за спиной, радужных, туевых, оранжевых, индиговых, охряных, сапфировых, яхонтовых и бог знает еще каких; есть гамма цвета..
Между тем, человек внутренним оком останавливаясь на себе, на пробуждении, на болезненных строчках минувшего, он как бы натягивает виртуальный свитер Кортасара, меняет руки, встать не с руки и сесть на пол, мужчина слеп как крот, он роется как росомаха в падали своих инстинктов, роется как бородавочник; и лишь единственный час, его может спасти всего лишь один час, один роковой час — час павлина.
Он написал стих о ней, и она пришла спустя время, пришла с фазаньим хохолком на голове, с волчьей улыбкой, и Вангой на губах.. Старая и вывернутая, треснутая глубоко внутри, зарубцевавшаяся, ровная и дикая; она сказала — мне нужен конь, а не павлин, мне нужен конь, сквозящий пространство, звонко фыркающий и жадно пьющий от жажды, жаркий конь, чтобы перекинув стремена с седлом — объездить и обкатать его; молодость так порывиста как дикая лошадь, и лошади необходим конь..
Мужчина всегда пытается уберечь себя; он как дикий зверь силен лишь однажды — во время охоты, но как охота закончилась — это уже ленивый зверь, заспанный и сытый; мужчине придает уверенность голод, сытость же напротив превращает его в хомяка..
Ей отдали хомяка, и он бегает как белка в колесе, он живет внутри клетки, и ей хорошо с ним, хомяк бегает и шебуршит, хомяк не конь и не павлин, он бесполезно приятен, он успокаивает мысли, уберегает надежды; ест и спит и в этом искусственном цикле бытия, хомяк забавен и тёпл, мягкий, пушистый с острыми зубками. Ворошит ворох газетных обрезков, раскапывает зерна и катышки корма..
Цыган ставит клеймо на лошади, на женщине; цыган ставит таро на женщине — для него женщина это вещная духовная ипостась вселенной; чарующий обман, хитрость и опасность, но будучи сам миражом, он с ней соперничает, лишь усмехается её игре, зная ходы и лазейки, карточные уловки и шулерские подвохи, на самом деле ему нужна союзница, умная и тонкая, нужна помощница — которая при случае помогла бы переиграть соперников, тщедушных, богатых, сильных и грубых; цыган ищет женщину, которую было бы легко взять и бросить, и она непременно вернется, с барышом и разделит его с цыганом; это вольные люди, вольные в своей воле, вольные в своей любви, которая нигде; игра случая и ветра. Цыган все переиначит и станет королем, но корона ему не нужна, она давит темя, она бремя и скука; бывает, что цыгану выпадает женщина-охотник, и тогда он бежит от неё, ибо силки ему пуще смерти, он бежит от тех, кого ему не перехитрить; цыган как ребенок, он вдруг становится ребенком отдает все свои пожитки, кому не попадя, побирается и лукавит…
Она не хочет быть ему любовницей; это оскорбило её, и она прячется, прячется как львица, в любой миг готовая поразить и выследить свою жертву, это вполне может быть павлин или кролик, даже хомяк, львица может одной лапой придушить надоедливого хомяка; цыган теперь думает, его подмывает выкрасть её, набросить темный грубый мешок на голову, отвезти в лес, привязать к дереву, разжечь костер и поставить клеймо на её плече; возможно овладеть ею, как животное овладевает своей добычей, бесцеремонно и резко, тем более клеймо — неплохая прелюдия к любви.. цыган чувствует иное, она бросает вызов ему, какая дерзкая глупышка, она хочет заполучить его в союзники, в сообщники; однако цыган устал, ему есть повод беспокоиться, и тем более, если союзница сильна — она на многое способна без него, цыгану нужен отдых; отдать себя женщине — выход для побитого цыгана, но он хочет выгадать больше; ему нужны еще карты, розыгрыш затянул его и теперь ему нужны дополнительные карты и подсказки, она слишком молода, считает цыган, — она может все испортить и скрыться, неудача её лишь развеселит, а моя шкура будет полыхать огнем возмездия; гордая и циничная, и красивая, но красота не в счет — ибо цыгане не ищут красоты в женщине, как художники или поэты, грезящие госпожой, Богиней, мадемуазель, нет, для цыгана женщина это вещная сопутствующая необходимость, её можно выгодно выменять на коня или кусок желтого металла, или продать, но не союзницу; есть некий этикет игры, и хотя правила изобретает цыган, есть незримый духовный план, на котором происходит обмен не вещный, но образный!!! Образ обмена роднит цыгана с поэтом; потому как оба имеют дело с фальсификацией, с подтасовкой и миражом.
Гордая союзница для цыгана, это как стремена; как нож за пазухой и кого он поразит остается загадкой; она играет слабо, считает цыган, но у неё есть талант добиваться своего; она нужна ему? Он еще не определил, ничто не может трогать цыгана, даже собственное я, это какая-то безделица, безделицы, ибо есть законы, которые пишет дух и покоряясь и видоизменяя их можно жить припеваючи; только усталость его ей в помощь, будь он уверен и силен, ей и кона не выиграть у него; она наивно разыгрывает единственную карту, но колода бездонна и об этом цыган прекрасно знает…
