Сказка — фантазия, немного грустная. Почему?
Не знаю, как-то
само
и именно так сложилось. Здесь о людях, порядочных и завистливых,
о ведьмах
«хороших» и плохих,…Сказка — фантазия, немного грустная. Почему?
Не знаю, как-то
само
и именно так сложилось. Здесь о людях, порядочных и завистливых,
о ведьмах
«хороших» и плохих, здесь гордость, зависть и упрямство,
бредут за героями по пятам а, зло, мешает жить, любить…творить…
будьте добрее, люди!!!
Спасибо, если зайдёте на огонёк!
/ часть первая /
Дремлет старый, сумрачный лес у ведьминой горы, болота
Вокруг, да топи и не найти тропы. Будто страшную тайну
Хранит, вязкая, топкая зыбь а, ночью глухой и тёмной, слышно,
Как плачет выпь. Здесь птицы давно умолкли и гнезда не вьют,
Травы пожухли, иссохли и ручьи не поют. Ветер шалун, залетев
Случайно, тот час умчится овражком и только вздыхает старая
Липа,- тяжко…., тяжко мне, тяжко! Ни торной тропы, ни пешей,
Всё заводи, да камыши, заманит в топи болотные Леший того,
Кто собьётся с пути. Но, вот уж лет двести ему никого, здесь
Не случилось найти, ни птицы, ни зверя и только Водяник, бывало,
Захаживал по пути. Ох, скукотища, — скажет Леший, — а Водяник
Молчит, — на сто вёрст никого не сыщешь, — жалобно молвит
Леший а, Водяник только сопит. Поговорят так, сидя под Липой,
О былых летах сожалея и, по домам разойдутся, но каждый,
Надежду на лучшее время всё же лелеял. Вот, как-то однажды,
Ветер-шалун, под Липой прилёг чуток
отдохнуть но, стон
Старой Липы услышав, не смог, ни минуты вздремнуть. Тут
К Лешему в гости Водяник пришёл, времечко скоротать,
Был Леший, не в духе, при виде гостя, начал он вдруг ворчать, —
Ох, надоела тоска мне дремучая, не с кем мне здесь поиграть, ах,
Надоела трясина зыбучая, хочется прочь убежать. А раньше-то,
Помнишь, пузатый, как весело было, ух…. болотные пузыри, девки –
Красавицы, молодцы статные! а нынче что? одни, да одни. А я
Не давал такого зарока, гнить здесь мне век одному, в нашем
Молчании нет уже прока и тайну хранить ни к чему. О тех, кто
Здесь жил, давно позабыли и тропы быльём поросли и, нашу
Тропу, что мы с тобой проложили, вовек никому не найти.
Тьфу, ухожу, чтоб не пусто мне было,- Леший, бранясь, на кочку
Присел,- ты помнишь, Водяник, она всё твердила,- все в заводях
Будут а, я не хотел. Мы всех отпустили, в ту страшную ночь,
Когда Жезл она в руки взяла. Ну, надо ж, забыл, как звалась то?
У, лихоманка…сгинь, сгинь…, чур, меня, чур,…… прочь пошла!
Эй, слышь-ка, лягушечье племя, пошли что ль, тебя я спроважу, —
Расстроенный Леший, Водянику вдруг предложил, — о, эта чёртова
Темень… гляди, сам-то едва, здесь я пролажу, ступай же Водяник
След в след, чтобы к утру, он вновь, сон травою ожил.
Шёл, молча, Водяник, изредка булькая и от испуга икая, ворчал и
Ругался, Леший, свою судьбу проклиная, — а, помнишь последнего, —
Вдруг он спросил,- лет эдак, сто назад, искал всё что-то бедняга
Но, там, у горы, вскоре так и пропал! А сколько их было, страшно
Припомнить, — ты что, пузатый, упал? Меж тем, Ветер за ними, тихо
Точь в точь, по следу ступал. Всё нам припишут,- Леший, вздохнул
И что-то бубнил, чертыхаясь, — ну
вот ты, почти дома, тебе, дойти
Всего-то два шага осталось. Запомнив их разговор, Ветер, легонько
Им дунул во след, Водяник и Леший плюхнулись в омут, а Ветра
И следа нет. Что за напасть, — бранился Леший,- опять придётся
Космы сушить,- эй, подымайся, ходячий омут, мне пора уходить.
Не зря,
однако, в народе говорят, что слухи, ветром носит,
И Ветер мне всё рассказал, как он под Липой той, однажды,
Ночь пережидал. О страшной тайне, что хранят, Липа, Водяной и
Леший, и почему дорог там нет, ни конным, и ни пешим. Ещё
Сказал, в болотах тех к Липе вековой, ведёт едва заметный след,
Поросший сон-травой. Но, только в сторону одну, этот след ведёт,
Назад не воротиться, всё тот час зарастёт. А смельчаков, — добавил
Ветер, — там тьма перебывала и, хоть с тех пор прошло времени
Немало, никого из них, доныне, так и не нашли, знать сгинули
Все без следа, в болотах тех они. Ну, что же,- думаю, — попытка
Не пытка, ведь дважды земную мне жизнь не прожить и, будь, что
Будет но, я решила сама о страшной тайне у Липы спросить. Что
До меня, то некому плакать, коль сгину в болотах тех я, Ветер-
Бродяга, в испуге притих но, всё ж согласился тайной тропой провести
Меня. Вот свет луны на смену дня пришёл, но лишь на миг, едва
Заметно осветив, в привычном смысле то, что называют тропкой.
И ужас давящий, смертельный ужас невольный вызвал крик,
При виде необъятной пади хлюпающей зыбью топкой. Тот ужас,
Что перехватил дыханье, объясненью неподвластен но, и потери
Большей нет, когда мой страх, повелевал и сердцу, и уму. Пройду ли,
Справлюсь ли,- я думала,- страх силён и властен. Но, я себе твердила, —
Я смогу, должна дойти, значит дойду! О! это было то, что лучше
И не видеть, и памяти не ворошить. Дышала смрадом жижа топкая,
Казалось, что шевелит болото окнами, живое будто а, стебли
Пьяных трав сбивали шаг, тянули вниз. Но, мысленно, благословив
Себя, упрямо шла вперёд я, мечтая лишь о том, что вот уж скоро,
Ещё чуть-чуть и кончится болото! Но, страх терзал сильней и грызла
Мысль, вернуться но, нет, там впереди спасенье, там конец! И вот,
Из сил последних я рванулась
и,… едва почувствовав опору, себя
Как будто вновь я обрела. Чуть передохнув я, поспешила дальше,
Туда, куда судьба моя меня вела. Обратный путь меня, нисколько
Не тревожил, пока и пульс, и сердце стучали в такт, жива…. я жива!
Страх вскоре отступил, мысль трезвая слова вернула, готовые
Ручьём излиться. Я успокоилась, вздохнула и, вот к утру, тропинка
Привела меня к Липе вековой. Светило солнце и, чтобы при свете
Дня увидеть мне её вершину, пришлось глаза прикрыть рукой!
Природа — мать, ты столь щедра и таково твоё творенье, один лишь
Взгляд, понятно всё без слов, ни чёткость мысли, ни сказочного
Воображенья, здесь недовольно, чтобы описать, что видела, не хватит
Слов! Ствола рукой коснувшись, когда ужасный уж закончен путь,
Я думала,- что ждать теперь, доверие иль нечисти болотной буйство
Но, Бог мой, возможно, ль это? Я словно матери родной, склонила
Голову на грудь, так внезапно мною овладело тихой грусти чувство!
Очнувшись после забытья, увидела я, из свежих листьев ложе и
Свод ветвей сплетённых надо мной. Метало солнце луч на те места,
Что даже мысль об этом, вызывала дрожь. Казалось, день лишь
Начинался, не предвещая ни дождей, ни туч. Волнение, терзавшее
Меня куда-то отступило я, Липе низко в пояс поклонясь, решила
Ей повиниться и объяснить, что привела меня сюда, печали весть.
И, вдруг услышала, — да не коснётся слуха лесть, что благодарна,-
Знаю и очень рада, что ты здесь. Знать Бог меня услышал и моим
Молитвам внял, тебя столь долгожданную все же ко мне прислал.
Что довелось тебе перенести, не каждому и по плечу, скажу лишь,
Что искали многие заветную тропу но, вот узнать о той, о ком я
Сказ печальный свой начну, дозволено тебе. И всё лишь потому,
Что с нею так лицом ты схожа. Увы, ни весел будет сказ мой
И более на плачь, будет похожий. Очень давно всё это было, —
Тяжко вздохнув, — Липа свой сказ начала, — вдоль рек здесь стояли
Деревни, в лесах было вдоволь зверья. Кормились рекою и лесом,
Растили детей, жали хлеб и, если гуляли, то дружно но, право
Себе не в ущерб. Время степенно шло, жили мы мирно и мне
Не забыть о времени том, когда под пышной кроною моей,
Стоял красивый дом. Хозяин, справный был мужик и добр, и
Щедр, он не считал гроши, Демьяном его звали. С ним жена и
Дочь Агапия, лет эдак девяти. Была любимица капризна, своенравна
Но, мила. Почти ребёнок но, роль хозяйки её так прельщала,
Что даже в детстве на игры, нечасто бегала она, всё больше
В горнице сидела или слуг гоняла. Демьян капризы дочери
Своей, почти не замечал и успокаивал жену, — ещё ребёнок,
Ну, довольно же тебе её журить. С собой на ярмарку он дочь
Частенько брал, подарки, сладости дарил, единственная дочь-то,
Что говорить? А, доставалось всем от неё, поверь не мало, кто бы
Ни попал ей под руку, за косы, не однажды оттаскала. Из всей
Прислуги, никто не мог Агапье угодить ничем и, вот, как-то,
Лет в пятнадцать, она служанку из сирот из дома, выгнала совсем.
Демьян на просеке нашёл её, верней отбил от волчьей стаи, —
Бог даст, так выживет, — подумал. — ведь здесь у нас и в мае, местами
Снег ещё лежит. Морозец так к тебе и льнёт и, утренник, довольно
Крепко за уши дерёт. Он с ярмарки домой, пополудни возвращался,
Шли кони, не спеша, а он их и не подгонял…, вдруг слышит
Детский крик и волчий вой, девчонке, повезло, что он не испугался,
Щелчок кнута, как выстрел, стаю разогнал, её в возок, коня
В галоп, так и ускакал. От стаи оторвался он почти, что у села, глядит,
Девчушка-то, вроде и не дышит. Ужели померла, болезная,- подумал,-
Ну что ж, лучше здесь ей горемычной в землю лечь, чем я позволил бы
Зверью, заживо девчонку, съесть! Бог дал, бог взял, знать
Не судьба,- решил он, — пойду, распоряжусь. Вдруг, слабый,
еле
Слышный стон, его коснулся уха, — о, небо, жива, она ещё жива…,
Эй, люди,- закричал Демьян,- скорей сюда, сюда, да позовите
Знахаря. Полгода бабки местные, её выхаживали, да лечили,
Шептали заговоры и молитвы, настоями поили и, окунали в реку
Ледяную, и грели в бане жаркой. И поднялась-таки, поправилась,
И назвалась — Наталкой. Не плохо и жилось бы ей, всё ж сытно
И тепло, да дочь Демьяна, Агапия, что ни натворит, указывала
На неё. Молчала всё Наталка, сказать всей правды не решалась
Но, хозяин- то догадывался, не раз его любимица на тех проделках
Попадалась. Едва после болезни, Наталка поднялась, Агапия,
Усердно уму разуму её учить взялась. То пол она, не так метёт,
Не так прядёт, то чай не вовремя несёт и, за косу её но, Наталка,
Себя в обиду Агапье, не даёт. А так была скромна она во всём,
К хозяевам учтива но, очень уж не нравилось дочери Демьяна,
То, что была красива Наталка, на загляденье! И это Агапью, ужасно
Злило, да так, что места она, себе не находила. Все думала, как бы
Наталку оклеветать перед отцом, чтоб строже он её мог наказать.
Бедняжка ночи не спала, от злости исхудала, хоть и сама-то
Дурнушкой вроде не была, да зависть видимо, ей жить мешала.
И, как не жаль было хозяевам, помощницы лишиться, дочь всё же
Дороже. Заметив, что Агапия, пуще стала злиться, подальше от села,
На заимку Наталку проводили, пристроив её служанкою, в семью
Знатного охотника, на том и позабыли. Ничто у нас с тех пор,
В селе не изменилось, вот за весною, бабье лето прикатило,
Кто дом к зиме латал, кто сани, а кто и на жнивье солому
Дожинал уж, затвердевшую в комле. И так всё мирно, ладно
Шло, за исключеньем детских ссор. Но, вот, как-то однажды
В наше село, забрёл старик, пройдя чрез лес и бор. Был он
Невзрачен, молчалив, угрюм и попросил приют, спросив, —
У ведьминой горы могу ли я, пристанище найти? И с той поры,
Так и остался тут. Присутствие чужого старика, почти никто
Не замечал, жил в отдалении он тихо, и на селе не часто
Появлялся. Но, какую-то смутную тревогу, всё же старик тот
Вызывал, и потому, общались не охотно с ним а, он, вроде бы
И не обижался. А, вскоре разговоры, да пересуды разные пошли,
Шептали, будто он колдун, а кто-то утверждал, — он, полоумный
А, местные-то бабы и девчата в лесу, боялись собирать грибы,
Заявляя, что видели там, то ли оборотня, то ли ещё кого и, вопли
Слышали дикие, безумные. Потом, однажды девка с хлопцем
Там пропали, искали долго, всем селом но, так и не нашли.
Винили старика, конечно, да толку — то, легче никому от этого
Не стало и, люди стали обходить места те, — ох, не к добру, —
Шептали старики. Вот осень уж наряд свой сбросила и на вечёрках
Пряхи, под девичьи напевы, шелками да, золотом прядут
А, от дома к дому суетятся и заводят разговоры свахи, кого-то
И просватают ну а, кого-то и без свахи, замуж отдадут. Потом
Всю зиму долгую про свадьбы, да о свахах, да про невест, чья
Была краше, спорят, кое- что приврут. И, кто во что рядился,
Вспомнят, да и в какой рубахе, с деревеньки дальней хлопчик,
Возьмёт в дом сироту. Вот так и коротали стар и, млад всю
Зиму на селе. Кто в разговорах, кто в делах, кто на печи в избе
А, чуть метлой на маслину, тут вьюга берётся за дела и, кружит,
Пуржит, метёт с ночи до утра. И над печными трубами, голосит,
Рыдает, вьюга ночи длинные нагоняя страх, будто мать над
Дитятком, аль над мужем вдовушка бьётся в горе неутешном
На похоронах. Плачет вьюга седовласая, рыщет, меж просек, вдоль
Села, вдруг, да встретит запоздалого путника она. О, как его бы
Приголубила, как его бы приласкала, как любила б до смерти его,
Да на руках качала! Стонут крыши ветхие, зашлась уж в плаче
Вьюга, бьются её космы снежные, то в двери, то в окно. Словно
Ищет вьюга, себе милого друга но, ни души на улицах, все уж
Попрятались давно. И не один бывало день, Вьюга кажет норов
Свой, от безысходности, рыдая, вдруг стихнет у стены глухой.
Но, все закрыты ставни, двери на запорах, ночь на исходе, новый
День уж начнётся скоро! К утру устало, космы уложит Вьюга,
В сугробы, да завалы, а где и расшвыряет от злости до земли,
Ни пробиться, ни проехать, ни взрослому, ни малому, вот так
Бывало и рыдала Вьюга не найдя любви. А как наплачется-то
Всласть, сбирается в дорогу, туда, где белый снег, мороз и вечная
Зима. А, коль зима на убыль, тут солнце от порога и, на полях
Снега сгоняет, и торопит время браться за дела. Весна — красна
Тем временем, семнадцатый годок Агапье отсчитала. Глаза, как
Ночь в ресницах длинных и телом, и лицом бела. И, уж немало
Хлопцев, свою судьбу пытало, всем отказала, любовь пока её
Сердечко не зажгла. Пусть погуляет,- говорил Демьян, бывало, —
Пусть порезвится, молода,
красива, зачем же ей спешить?
Приданное на славу у неё, уверен я, не засидится в девках-то,
Погляди-ка, мать, женихов хоть, пруд пруди. А, тут, как на беду,
Слух по селу, и каждый сорванец, кричал, — Наталку в жёны взял,
Красивый, статный молодец. Наследник старого охотника Егория,
Сынок его, Авдей и, что теперь Наталка, стала краше белых
Лебедей! И что на заимке она теперь хозяйка, да какая, в шелках
И бархате, косы вкруг чела уложены венцом а, добра-то, Господи,
Всей заимке, как мать она родная, так и вьётся ребятня, вкруг её
Кольцом. Будто ушатом ледяной воды, Агапью эта новость окатила,
Нашёлся всё же, — подумала, — проклятая, — она её почти забыла а,
Что же молодец, уродец, видно? Чему дивиться, кто решился бы
На безродной нищенке жениться? Так подумав, на время будто
И успокоилась она но, лишь для глаз чужих. Агапью зависть
Мучила, бесила,- ну кто, кто взять мог эту девку в жёны,- думала
Она, уж лучше б я её сгубила, или на просеке она бы умерла, и
Красоты моей бы не затмила. А бабы на селе, поохали, порадовались
За Наталку, и забыли. Хозяин молодой был редкий гость, в тайге
Всё промышлял. Разок всего и был-то на селе с отцом он, пушнину
Привозили, каков же стал теперь Авдей, никто и не видал. Забыли?
Нет, только не Агапья,- всё ложь,- она твердила,- всё мне назло,
Гордыня, голову её кружила и, ей было непонятно, чему радуется
Всё село? Покоя не давал вопрос, как мог жениться он, хозяйство
Ей доверить, такого быть не может, — подумала и, решила, все
Сама проверить. Её желанию никто не смеет помешать, что вёрсты
Против зла? Своим сказала,- соскучилась по крёстному, поеду к ним
Денька на два,- а, Прошку,- добавила, — вы за мной не присылайте,
Сама я с лошадьми управлюсь, я взрослая не забывайте. Знать, всё
К тому и шло, Агапья не могла смириться, что счастлива Наталка.
Самой ей надо было убедиться, что груб, уродлив хозяин заимки,
О, с каким наслажденьем посмеётся она, над глупою служанкой,
Своей гордыни в утешенье. И вот, на повороте к заимке, Агапья
В зарослях решила затаиться. Ну, кто бы мог подумать, что
Зависть может в человека намертво вцепиться? А ведь могла бы
И она, красавица, самой счастливою невестой стать, да видно
С чёрной завистью в душе, лебёдушкою белой не летать. Ведь
На беду свою, она Авдея поджидала. Уверена была, что он таков,
Каким она его себе обрисовала. Едва услышав стук копыт, тут же
К тропке и побежала и…, долго не могла опомниться потом. Она
Забыла, она не понимала, увидав Авдея, зачем пришла, кого здесь
Ждёт, и отчего в её груди сердечко, то вдруг забьётся, то замрёт?
Уж вечерело но, Агапья, будто к месту приросла, перед глазами
Он и, краше, и милее никого не видела она! Вернувшись в дом,
Недели две Агапья из горенки не выходила. Плакала, смеялась и
Вновь плакала. Влюбилась своенравная, капризная Агапья в Авдея
Без ума, — он будет мой и только мой, — решила так она. Отец-то,
Как прослышал, не помер чуть от горя. Женат ведь он, Агапьюшка,
Опомнись, отступись, уж, сколько хлопцев удалых нам не дают
Покоя, лишь помани, все будут тут, забудь его, очнись! Но, дочь
Не внемлет разуму, не слышит и отца а, по селу опять шумит,
Вовсю звенит молва, — Агапья-то, Демьяна дочь, до смертушки
в Авдея влюблена. И, будто уверяла всех, что сваты к ним придут,
Ещё до покрова. Мать в слезах от горя, Агапья мечется с ночи
До утра. Ждёт возвращения его с охоты и спешит скорей туда,
Где тропинка, вдоль оврага к заимке ведёт и, там, на тропке той
Терпеливо его ждёт. На встречу кинется к нему,- Авдеюшка, друг
Мой, тебя люблю я, останься же со мной. Хозяином войдёшь
В мой дом, горю я как в огне но, торопливо мимо проходил
Авдей, спеша к своей жене. И осень всю и, зиму, она его
По вечерам встречала, свою любовь, богатство Авдею обещала.
Но, был глух Авдей к её мольбам, её он не любил, он верил,
Что его счастье, дома ждет, и он домой спешил. И как-то, даже
Не взглянув, мимо проскакал Авдей, Агапья, обмерла. И, месть,
Жестокая месть пронзила сердце её, словно стрела. Как посмел
Он, так со мною поступить, ведь знает, что люблю. И, в гневе
Прошептала,- обиды этой, Авдей, тебе я не прощу. Домой бы ей
К отцу и нянькам, поплакать да забыть, уж третий хлопец шлёт
Сватов, желая с нею рядом быть. Но, отомстить Авдею, Агапия
Решила, к болотным пням у ведьминой горы, она сейчас спешила.
Постой, Агапья, не спеши, — ей разум говорит, — ещё есть время,
Воротись и прочь от зла беги. Но, зло, толкает в спину, нашептывая, —
Ужель безродной девке его уступишь ты, гляди, не пожалей потом.
И уж почти было одумалась Агапия, назад метнулась, да тропка, вдруг и,
Сгинула лишь, заросли кругом Агапья огляделась, вокруг болота
И ни огонька и, холодно, и безучастно светили звёзды. Полная Луна
Лениво так, как бы во сне, в свои владения катила, то вдруг, теряясь
В облаках, то вдруг, опять светила. Стоит одна Агапья, от страха
Чуть дыша, туман, как чёрный ворон, крылья не спеша расправил
И укрыл болото топкое тенью он своей. И, казалось испуганной
Агапье, что никогда уж ей, не выбраться с болот тех страшных,
Не найти тропы и от птицы — ворона, не скрыться, не уйти!
Не вернуться в отчий дом, не поплакать на плече отца.
Да, вдруг заметила Агапья, едва заметное мерцанье огонька.
И увязая по пояс, в жиже болотной цепляясь за кочки,
Рвётся она к огню, Багун-трава до крови, режет ей тело трясина
Влечёт ко дну. Вот и конец, — думала, — здесь пропаду, здесь
Сгину я. Не помнит как но, силы собрав, рванулась и, вот оно –
Спасение, — старая изба…. Клочок земли, где стояла изба,
Чудом ли, нет ли, не затопило, сквозь сгнившие ставни, едва
Пробивался свет. Ещё крепко руки Агапьи, сжимали остатки
Травы, тело ужасно саднило и, твердь, ощутив, без сил упала
Она, лишь билась мысль её, жива она, жива! Прелым мхом
По крышу поросла старая, сгнившая изба. Ступени покрыты
Тиной болотной, поодаль стояли три пня. На пнях тех чёрные
Вороны, будто стража недвижно сидят и за испуганной
До ужаса Агапьей злобно и зорко следят. Дрожь неприятная,
Ещё била, Агапьи уставшее тело а, с неба луна, на муки её
Безучастно глядела. До вздорной и глупой девицы, ей дела нет
И, падал лениво на сонную землю её лунный свет. Что делать, –
Думает Агапья, — может постучаться? Но, вдруг, слышит жуткий лязг
И медленно дверь стала отворяться. Рука с жердиной сучковатой
Показалась а, следом на крыльцо, вышел Он! И вот при лунном свете
Увидела Агапия Колдуна лицо. Стар и страшен был Колдун,
В руке жердь с головой змеи, символ власти и коварства, символ
Жестокости. Страшной силой, силой тёмной, Жезл был наделён
И, никому из смертных был не доступен он. И, только раз в три
Сотни лет вручали Жезл, младшему в семье. И, должен был
Колдун тот жезл, вскоре передать, сестре. Да младшая его сестра,
Однажды, провинилась, не побоявшись наказания, взяла да и
Влюбилась. И в назидание другим, свою сестру он, очень строго
Наказал, приговор ужасный сестре, без сожаленья зачитал, — ты будешь
Здесь сидеть, сестра, до той поры одна, пока по воле собственной,
Не явиться сюда, одна капризная Девица, что жаждет служить
Силам зла. Я передам ей всё, что долго так берег лишь для тебя.
И только лишь тогда, на все четыре стороны ты, сестра сможешь
Убраться но, не дай тебе чёрт, мне на глаза, хоть раз попасться.
Не наказанье, милость, хоть был и зол он на сестру, однако
Всё же пожалел, но и, на минуту оставлять её одну, он не велел,
Приставив стражу к ней. А, сам за это время, весь скрючился,
Иссох, стал трухлявей пня но, нарушить слово данное ему, увы,
Нельзя. И, вот уж, как за триста лет, ему перевалило, скоро шабаш,
А, девица так и не явилась. И чах бы он, ещё сто лет, над символом
Своим но, вот случилось, наконец, девица перед ним! Пропала
Девка, зависть, да гордыня опутали сердечко. Ни уйти, ни молвить
Словечка, она была не в силах, обомлев, при виде Колдуна, перед
Глазами чёрная, уродливая тень, да его злобные глаза. А, ничего
Девица-то,- Колдун глядел, как
бы безучастно, Агапья же, молилась,-
О, боже, пришла знать я напрасно и, сгину здесь в болотах топких,
Назад мне не вернуться, дрожа от холода и страха, она успела
Всё же оглянуться. На чём только держалась, прогнившая, древняя
Изба, округ всё лишь топь болотная, смрад и беспроглядная тьма,
Боже,- думала она,- зачем я здесь, зачем Колдун и вороны на пнях
И, свет, что сочится сквозь ставень, почему так зловеще горит
В их глазах? Молчанье, наконец, нарушив, Колдун изрёк голосом
Шипящим, — ради чего явилась ты, какая привела тебя нужда?
Любой сюда зашедший, считается пропавшим, так скажи, кому
Не приглянулась ты и красота твоя? Всё знал давно о ней Колдун
Следил за ней, чрез око он змеиное, был уверен, придёт к нему,
Эта девица, самовлюблённая но, не подал вид. Пусть знает, пусть
Боится, от страха пусть дрожит. Что ищешь, что пытаешь?- спросил, —
Отвечай скорей, ведь здесь, не зря ты оказалась, значит, не робей.
Говори лишь правду девка, да гляди, не лги, коли, не хочешь
Сгинуть ты, в расцвете красоты. Может, зелья приворотного ты
Пришла искать, знай, в таких делах я, не стану помогать. Липа,
Тяжко вздохнув, сказала, — чему уж суждено, случиться, конечно же,
Случится, и Агапью выслушав, Колдун её оставил у себя, учиться,
Да, да! представь, — повторила Липа,- чёрной магии учиться он её
Оставил, чтобы передать ей всё, чем сам владел и тех, кем доныне
Правил. А дома мамки, няньки мечутся…., Агапия пропала, и дом
Вверх дном, и двор вверх дном, молились всем богам. И только
Ближе к вечеру, соседка им сказала, что видела, как, скрыв лицо,
Шла Агапья к трём болотным пням. И опять шум, трезвон, тревога
Во все колокола, — дочь хозяина Агапья-то, с самим нечистым
Дружбу завела! Угасли в одночасье от горя и отец, и мать,
Ни ведая где дочь искать, обоих соседи тихо схоронили, дочь
Не стали ждать. И, вдруг, на день сороковой, Агапья воротилась,
Тут няньки к ней — да, знаешь ли, девонька, что у нас случилось и,
Со слезами,- ах, сиротинка, как же мы с тобой…, и смолкли, Агапию
Увидев в изодранной одежде и босой. Долго, с той поры из дому
Она, не выходила, всё в горнице сидела, молча, а то в саду бродила.
А, что ни спросят няньки, только смотрит странно и молчит она,
Словно разум потеряла, так и не узнали, где Агапия была. Липа тяжко
Вздохнула, солнце клонилось к закату, — тебя утомил мой рассказ, –
Спросила,- какой же платы, достойно вниманье и терпение твоё?
Уж завтра новый день поставит точку, и сказ печальный мой закончу я.
Вдруг, тень и лёгкий шум встревожил слух я вздрогнула и,
Обернулась, — не бойся, это Водяник и Леший мои друзья,- сказала
Липа, качнувшись в ту сторону, откуда я пришла. О, небо, — Липа
Меж тем говорила, останься я тогда одна, меня бы ты здесь уже
Не встретила. И вот, что я ещё сказать хотела, вернее я прошу
Тебя понять, тоску мою, мою печаль, и, дар сей скромный
прошу
Принять, как память обо мне. Я знаю, хочешь ты спросить, зачем….?
Не надо, ты всё, дитя, поймёшь потом, — и Липа, зазвенев листом,
Устлала предо мною, землю серебром. Согласно Водяник кивал
Головою, Леший затылок чесал, гримаса печали лежала на лицах.
Едва-едва мерцал тускнеющий луч солнца, ночь тихая на землю
Снизошла. За двести лет впервые, спокойным сном, ночь тёмная,
Липу обняла. Рассвет пришёл на смену ночи, довольно скоро,
Разлив свой свет, как казалось мне, по всем тёмным уголкам.
И голос Липы, вновь звучал то весело, то нежно, то сурово
И было очень грустно, и было страшно мне…., ну, то есть нам……
Чем ближе конец, тем печальнее Липы был сказ но, она, грустя
И тоскуя, продолжала свой грустный рассказ. Я же, чуть испугавшись,
Изредка взгляд бросала, туда, где Водяник и Леший благоговейно
На Липу взирали. Нам ныне, взлелеяло жаркое лето, — бодро
Вещала
Липа, — травы густые, медовые. Земля одарила щедро
Посевы, суля урожаи пудовые, в поле колос зрел, славный всех
Ждал урожай и, закрома давно были готовы, только поспевай!
Чуть свет а, бабы в пунях, песнь поёт рожок, пастух сгоняет
Стадо, щёлкает батог. В полях кипит работа, нещадно солнце жжёт
И, ломит спину, и ноют ноги — крестьянский солон пот! Вот травы
Соком налились, ждут своей поры и с зарёю на покос, выходят
Косари. От ладоней мужицких, косовицы лоснятся, и под острой
Косой, травы послушно ложатся. Взмокнет потом рубаха, косарь
Правит косу, запах трав луговых, бьёт дурманом в ноздрю.Но,
Усталости груз он с плеч широких стряхнёт, своей острой косой,
С новой силой взмахнёт. Гаснет солнечный свет, улетает пчела,
Дань цветов луговых, унося в закрома.И сомлев от усталости,
приникнет косарь к свежескошенной траве и, венчая работу,
Вспыхнет костёр на стерне. Закончен покос, на полях жгут
Костры, шутки, пляски, веселье, до первой звезды. Неуёмная
Сила народная — гулять, так уж от души и, усталость прочь,
И заботы прочь, шире круг и давай пляши! Друг перед другом
Хлопцы, ходят петухами а, девки-то разряжены, да с чаркой,
С пирогами, обходят круг за кругом — угощайся, честной народ,
Праздник первого покоса по Руси идёт! Вот, вскоре за осенью
Подступила зима, укрыв покосы и луга белой шубою своей,-
Продолжала Липа. А меж тем, на заимке, полон двор гостей
Из разных волостей, с дарами, да подарками. Гости, шутками
И песнями хозяев величают ну а, хозяева, дорогих гостей,
С поклоном в свою избу приглашают. Веселье, смех, чудилки–
Вот так угодила — мужу, сына, внучонка, старикам Наталка
Подарила! От радости у деда с бабкой, ноги сами пляшут,
Авдей же глаз с жены не сводит ну, есть ли ещё краше?
Жену Авдей ох, как любил, и жили они дружно. Наталочка,
Душа моя,- гляди в сини очи он, спрашивал её, бывало,-
Ты не устала ли, скажи, чего ты хочешь, и даже час ему
Без милой, был длиннее ночи. Я нынче на угодьях дальних
Собрался побывать, зимовье требует догляд, да и соболя
Пора бы погонять. Хозяйничай, любовь моя да, поджидай
Меня, до встречи, милая, воротиться постараюсь поскорее я.
Сам-то Авдей, был могуч в плечах и силой Бог не обделил,
Одной рукою он всадника с лошадью валил. Но, силою
Не хвастал, скромен был, однако и не без греха,- робел пред
Красотой жены он, добрейшая душа! И было отчего — красавица!
Такую отыскать, уж пару не одну лаптей ему пришлось бы
Истоптать но, этот дар ему преподнесла сама Судьба. Демьян
Привёз сиротку в дом а, матушка Авдея лишь взглянула и
Дочкой назвала. Авдей в то время, зверя промышлял в тайге
И всё так складно шло. Но, неожиданно тоска, смятение в душе.
Его душа, каким- то странным предчувствием томилась, сон,
Этот необычный, дивный сон, уж не однажды это ему снилось.
С приезда на зимовье, виденье это, мучило его, и он страдал,
Что это,- думал Авдей, — ведь раньше снов таких я не видал.
Домой вернувшись, к матушке с вопросом,- мне, матушка,
Ответь, можно ли сновиденьем чудным заболеть? Я видел
Девицу во сне, с очами синими и золотой косой а, может
Это, Фея в нашем саду гуляла. Был печален взор её прекрасных
Глаз, и что-то тихо шептали уста но, только слов той Феи,
Матушка, не услышал я. Всякий раз туман, как будто птица
Злобная, внезапно налетала и огромными крылами – пальцами,
Её схватить пыталась. А, девица, опасности не замечая, лишь
Улыбалась мне. Кричал так громко я, об опасности предупредить
Её, пытаясь, увы, она меня не слышала. Я к ней ни медля, поспешил
И вот уж рядом мы, я в очи её дивные глядел но, лишь
Рука моя, нежных рук её касалась, всё исчезало вдруг,
Всё сразу пропадало. И, сердце моё билось так, что я внезапно
Просыпался но, вспомнить я её лицо не мог, как не пытался.
Ни Бог ли, матушка, за мною шлёт ангела с небес, чтобы меня
Призвать до сроку в свой вечный храм чудес. Ведь Богу всё
Доступно и дела мирские и, чудеса. А, матушка Авдея, Василина,
За руку его брала и, нежно кудри русые взъерошив, на лавку
Усадила. И, ласково сыну улыбнувшись, с ним заговорила, —
Благословенье Божие, сынок, тот сон, сватов,однако засылать
Пора, ты лишь скажи, твоя избранница, с какого же двора?
Кто сердце храброго охотника смог покорить, как дочь её мы
Примем но, помни, с лица воды не пить! В округе говорили
Что у Демьяна дочь, красавица, ты помнишь ли её? Одна на всё
Село, да нрав такой…- ах, матушка, прости, что не слушал
Тебя я,- сказал Авдей,- её не помню, не знаю я, пусть даже
И красива, но не она моя судьба. Сказал он так и полон грусти
Со двора прочь ускакал. Пушок – пёс, его верный, следом едва
Лишь поспевал. И, только ворота за сыном затворились, Демьян-то
И привёз Наталку в дом, быстро сговорились. Знать день не тот
Для встречи им выбрала судьба и ныне, не развеет ветер буйный,
Печали молодца, уносит конь его от дома, отчего в дальние
Леса,к охотничьим угодьям. Не скоро свидятся они, а мы,пока
Вернёмся к Василинев дом, где Демьян гостит. С дороги
Дальнейи угощенье в пору, да стол уж инакрыт, Наталку-то,
Какувидала, Василина, в горницу свелаа, гостя,усадив застол,
Присела и сама.Что, все здоровы ли, -спросил Демьян ис устали
Зевнул, откушав медовухи,хозяйке шутливо,подмигнул. Цветёшь
Всё,Василина, хорошеешь? краше стала, чем была, чем потчует
Тебя Егорий твой, да расскажи-ка, как его дела?Зардевшись,
Василина, ему в ответ сказала,- на ярмарке Егорий нынче,
Торгует соболей, в тайге зверья полно, годков уж пять такого
Не бывало,вот зиму всю и промышляет, сыночек наш, Авдей.
За разговорами, да чаркой и ужин веселей, однако же, Демьян
Поднявшись, сказал, — благодарствую, хозяюшка,за угощение,
Узнай-ка, запряглиль коней,мне бы до дома добраться по свету,
Тебе, Демьян, дороги ли бояться, не много пьян ты, так ведь
Недопьяну,-игриво Василина приговаривала, провожая гостя
Со двора. Сама же всё глядела на дорогу, не видно ли сынка,
Время уж ему вернуться, срок давно прошёл, вот буйная головушка,
И загордилась даже, — в отца сынок пошёл.Тревога матери за сына,
Не пустой была, выслеживая соболя, наткнулся Авдей внезапно
На медведя-шатуна. Шерсть в клочьях, тощот голода, Авдея он всем
Весом придавил. Спасибо другу верному,да острому кинжалу, что
В сердце зверя угодил.К зимовью он добрался, почти, что в забытьи,
И след кровавый от места встречи, тянулся до избы. Огнём горели
Раны, вбреду, он видел мать и дом родной, и Фею в их саду
С глазами синими, и золотой косой. Так и лежал Авдей, в горячке,
Да в бреду, небесное светило уж не однажды Луну — Княгиню
В покои княжеские проводило. Вихрь, чёрта с ведьмой повенчать
Успел а, с ними, и сама Костлявая плясать пыталась, и пировать бы
Над Авдеем ей, да вот на свадьбе адовой
она и задержалась.
Когда Авдей очнулся, глядит,полоска света, как будто с темных
Пробивается небес. Где я, да жив ли, — подумал он, ответа долго
Ждать не пришлось, тупая боль по телу, напомнила и лес, и
Дикие, голодные глаза медведя-шатуна и, как, с каким трудом
Добрался он сюда. С лежанки лишь Авдей чуть приподнялся,
Пёс с визгом тут, как тут,- ты здесь, мой друг, остался ты
Со мной, хозяина не бросил? — лаская, говорил он псу. Как
Должен благодарить я матушку судьбу, что другом верным
Она меня не обделила, и в час тот страшный, моя судьба меня
Хранила? Так рассуждал Авдей, ту роковую встречу вспоминая
Вновь ещё болели раны его, кружилась голова, и кровь ещё
Сочилась. Едва на воздух, выбравшись, поспешил он к роднику,
Его отец, не разпоказывал ему, тайную тропу, где и свои,
Лечил отец там раны,
живой водой, да сыну всё говаривал, —
Запомни это место, сын мой. Охотник должен знать, где бродит
Зверь, где, что растёт, где мёртвая стоит вода, а где вода живая
Течёт. Чуть раны подлечив, Авдей собрался в путь, припасы
На дорогу, пушнина – всё готово но, грусть, всё та же знакомая,
Мучительная грусть, напомнила опять его виденье. Она, опять
Она и, добрая была охота, да не в утешенье. Но, вспомнив
Их с матушкою разговор он невольно улыбнулся. Не ведает
Она, что ни одной из девушек, он в след не улыбнулся, уж как
Пригожи-то девчата в их округе, как хороши однако, ни одна
Из них не тронула, ни его сердце, ни души. Пора! Охотник
Свистом подозвал к себе коня, к седлу добычу, за плечи
Ружьё и ногу в стремя, домой! скорей домой, как будто бы
Он чувствовал, что ждёт она -его виденье из сказочного сна,
Желанная до боли Фея! Чем ближе к дому, тем стремительнее
Бег коня. Волненье, отчего бы,-думал Авдей, — уж не схожу ли
Я с ума, права знать матушка была, пора жениться мне но,
Хотелбыя, ещё хоть раз, увидеть эту Фею дивную во сне!
Ворота настежь, матушка-то ждёти на душе Авдея потеплело,
Волненье улеглось, к крыльцу лишь подскакал…бог мой, запело
Его сердечко, а ноги налились свинцом, не сплю ли я? К нему
Навстречу вышла матушка, а с нею рядом, Фея! Не может быть, —
Глаза закрыл Авдей и затаил дыханье, остынь, остынь, — себя он
Успокаивал. Такое испытанье и для смелого охотника, превыше
Всяких сил, — я видно, не здоров ещё, — подумал, — вот отдохну и…
Авдей глаза открыл,- она! живая, не виденье! С глазами синими
И с золотой косой, стояла подле матери, ещё милей и краше той,
Что видел он во сне, там в бреду, на зимовье.Да, негоже, смелому
Охотнику, пенять на слабое здоровье, когда так неожиданно,
Как в сказке, любовь к нему явилась не диво, что и растерялся.
Глазки, опустив, смутилась и Наталка, от долгого молчанья
Молодца, ей что-то тихо на ушко шепнула мать. Лица румянец
Её нежный, вдруг, вспыхнул, как заря и поклонившись в пояс
Молодцу, Наталка убежала.В глазах Авдея, блеснула золотом
Её дивная коса, а он, так и стоял, вдруг онемевший от восторга!
Молчала и Василина, глядя в его уставшие, но этой встречей
Восхищённые глаза. Себя, припомнив, чуть взгрустнула, вот так
Когда- то и сама она влюблена была! Егорий-то его отец и муж
Ей, красавцем был и ни одно он сердце девичье в то время
Покорил а, в жёны Василину взял. Все очень долго удивлялись,
И не могли понять, чем Василина-то, красавца первого взяла?
Когда наговорились всласть, уж более не поминали, кого ласкал,
Кого до хаты провожал, она лишь рядом с ним всегда была.
Очнувшись от воспоминаний, Василина к сыну обратилась, —
Доехал как, сынок, здоров ли, что не обнимешь мать, — Авдей,
Как будто и не слышал, с ним случилось чудо здесь, сейчас.
Ему хотелось петь, кричать и верил, и не верил он, что сон,
Совсем не сон, всё наяву и, сказка в быль оборотилась, любовь
Что долго ждал он, пришла к нему. Тут он заметил матушку,
Что с нежностью глядела на него,-зайдём сынок, в избу, — сказала
Василина,- что посреди двора столбом стоять, всё и расскажу.
Разлука долгая была, скучала я без вас и если б не Наталочка,
Совсем бы извелась. Наталочка, её зовут Наталочка? наконец-то
Пришёл в себя Авдей но, как же, кто она, ведь видел я недавно, —
Не горячись, сынок,- его остановила Василина,-с дороги в баньку
Ты ступай, да отдохни, эй, Катерина,-окликнула она служанку,
Что мимо проходила, — стол накрывай, хозяин, кажется, подъехал,-
Определила она, услышав со двора знакомый шум и слуг возню,-
Да позаботься и о гостье нашей, я скоро подойду. Уж ежели
Судьба что уготовила, прервав рассказ, сказала Липа, — случится
Непременно, знать день настал им встретиться, стучится, к ним
В сердца Любовь, оставим их, друзья, на время, здесь всё понятно
И без слов. А, что Агапья-то, смирилась ли, забыла, и отчего-то
Об Авдее ни словечка, неужто так быстро разлюбила? Ни бегает
К оврагу его встречать она, да и к подругам не выходит,
И всё одна, одна. О, нет, конечно, не забыла, ей и уступить?
Нет, нет, Агапия себя унизить так не может, отмщенье цель её,
Она ждёт день, что так её волнует, и тревожит, идти ли ей
К болотам, на встречу к Колдуну или остаться и, любовь,
Похоронить? Ну, нет, ей невмоготу, глядеть чужое счастье!
Всю зиму думала она, пора уж и решить, принять ли ей помощь
Колдуна? Сказал тогда он, — будет всё готово и лишь настанет
Полнолунье,- на ведьминой горе, средь нечисти, станешь ты
Колдуньей! Что можно ждать от своевольной и влюблённой
Без ума девицы. Уж столько времени сельчан она, подружек
Сторонится. Забыла и вечёрки, и хороводы, веснянки с ними
Не поёт, всё только в горнице сидит, и час отмщенья ждёт.
Любви такой вам можно ли представить? Нет, невозможно, и
Вот, за час до полнолуния, из дома, осторожно Агапья вышла,
От любопытных глаз укутавшись платком и, повторяя, — ты мой
Авдеюшка, ты будешь мой, отправилась к болотам чуть ли
Ни бегом. И падая, и спотыкаясь, добралась Агапия до места
В срок, чтоб перенять от Колдуна коварства и колдовства урок
И, обладать той силой, что страдать и плакать заставляет. Ах,
Глупая, ах, гордая Агапья, она ещё не знает, с чем предстоит
Ей встретиться здесь и сейчас. А, ведь могла бы и остановиться
Но, так близок её победы час! Уж на горе, должно быть вся
Нечисть собралась и, ждут её, Агапья ближе подошла, о! ужас!
Такого, ещё не видела она! И всё смешалось пред глазами
У Агапии, словно в жутком сне. Костры, кипящие котлы,
Скворчащее для нечисти угощене, варёные жабы, пауки и,
Конские черепа, быть может, для её устрашения. Мелькали
Картинки одна страшнее другой а, в чёрных чанах, кипело
Веселящее зелье и тени, ужасные тени, как будто призраки,
Окружали всех, кто собрался у чанов тех. И, вдруг, увидела
Она, как из заводи, русалка поднялась, ни дать, ни взять –
Девица. Устроившись на травке, принялась тихонько напевать,
Да гребнем длинный
чешет волос, с улыбкой взгляд свой,
Бросая на Агапию. А, голос, голос нежный, ласковый, кому его
Услышать доводилось, того уже не спросишь. Как молва гласила,
Уводили русалки путников случайных, в заводи свои и, никто
Из них, не возвращался более, уж так их песни были хороши!
Этот шабаш для нечисти праздник особый Королеву им нынче
Должен был представить Колдун но, от страха в глазах Агапии,
Всё лишь множился и, множился невиданной нечисти круг,
Рождая смешанные чувства страха и сожаления. Вот и кикиморы
Явились и, рассевшись, кто, куда и ради развлечения стали
Рожицы корчить ни весть кому. Толстый болотный червь
И гады, опасаясь за шкуры, отползли от огня подальше, в траву.
В небесах новоиспечённые ведьмочки белили холсты, для
Нарядов, разбрасывая их, по облакам а, перевёртыш Вукула
С боем прорывался к котлам, кругом сопение, возня и, только
Вороны чёрные на высоких пнях спокойно сидят и, за всеми
Очень зорко и рьяно следят. Вдруг, будто бы из ада, столб
Огня взметнулся, все осветив вокруг но, через мгновение, огонь
Стал уменьшаться и, словно по воздуху паря, к ведьмочкам
Направился, едва земли касаясь, в простом обличье человечьем,
Он! И где нога его ступала, всё в пепел тут же обращалось,
И, от одежд его великолепных, свет исходил такой, что если б
Кто притронулся, сей миг бы, вспыхнул яркою свечой, то дух
Огня был! Наконец, Колдун подал знак, к началу веселья
А, сам куда-то пропал и, спустя всего лишь одно мгновение
Опустели столы, будто залётный гость трёхглавый змий, всё
Угощение слизал. Дивясь на веселье, Агапья не заметила,
Как ведьмы, пустились в дикий пляс да, после такого
Веселящего зелья, пыл-то у них быстро угас а, от травы,
Где ведьмы скакали, одни проплешины лишь и остались.
Глядит Агапия на всё и ей почти не страшно, её мучил
Вопрос, куда Колдун пропал, ужели, её он бросил здесь
Нечисти на растерзание но, чувствует вдруг, она, непонятное
Желание обернуться, что чей-то злобный взгляд, как будто
Насквозь её пронзал. И Агапья обернулась…..Ужасный вид,
Страшилище, живые кости! Большуха над ведьмами явилась,
Никто и не заметил, когда она ушла и, как вновь появилась.
Всё стихло в миг и рожи, кикиморы уже не строят, ведьмочки
Притихли, знали, что стоит ослушаться и привлечь к себе
Внимание Большухи вольным поведением. Страшен, будет гнев
Старухи, давно на шабаш, Большуха нежданно-негаданно являлась.
Внезапность такого появления, просто объяснялась. Она хотела
Знать, всё, что говорят о Колдуне. Жезл — её цель и от одной
Помехи, избавилась она. Да сгинет в подземелье, неблагодарная
Его сестра, — мечтала ведьма,- не зря, старалась я упечь её туда.
А с этою девицею капризной, управлюсь я легко, навету-то
На сестру Колдун поверил и для этой девки, день чёрный
Недалеко. Агапья, конечно, чёрных дум её не знала и, замерла,
Глаз не решаясь поднять. В тревоге
ожидала, что скажут ей,
Отвергнут ли
или…. — идёт, — ядом в лицо Агапье выдохнула
Вдруг Яга. Сознанье, чуть не потеряв от тошноты, Колдуна
Увидела Агапья, дрожа от страха, и ожидания. Смогу ли я,
Какое, испытанье ей предстоит, чтобы стать колдуньей, всё ли
Преодолею, чтоб стал моим Авдей? Горбунью, под руки к ней
Подвели, Колдун сказал, — ты с ней пойдёшь, послушна будь,
Не прекословь, не то умрёшь. Сведёт тебя Горбунья, к моей
Младшей сестре, которая лет сто к себе не допускала никого.
Однако о тебе прослышав, велела привести. И от тебя зависит,
Приглянешься ты ей, иль нет но, в случае любом, тебе известно,
Что назад отрезаны пути, одна оплошность и считай, тебя уж нет.
Иди, храня молчание и, кто б ни повстречался, кто бы ни звал,
Не отвечай и, кто бы за тобой ни гнался, не оборачивайся. След
В след за Горбуньею иди, не отставай, но и, не беги и вопросов,
Советую, не задавай! И прошипев всё это, он жердиною земли
Коснулся и…. разверзлась пред ними, вдруг, земля, вокруг всё
Сотрясая, Колдун исчез а, Горбунья, повиснув на Агапьиной
Руке, тянула уж её к чернеющему входу. Тьма, бездна тьмы
И мрака Агапью поглотили. Пахнуло смрадом, тленом, не видя
Ничего шагнула Агапья за Горбуньей и будто в пропасть обе
Провалились. Казалось ей, что нет страшней того, что с ней
Случилось, но тут, внезапно, увидела Агапья, как в темноте,
Светились, чьи-то злобные глаза. Ей чудилось, ещё мгновенье
И захлебнётся она в той жуткой черноте и, страх опять в ней
Шевельнулся, знакомый голос вдруг её позвал. Уж было, чуть
Не обернулась Агапья, да вспомнила Колдуна жестокие слова
И, вздрогнула, представив, что было б с ней, лишь оглянись она.
В груди стучало сердце молотом и боль в висках и, если бы
Агапья не держалась за Горбунью, не устояла бы, на своих ногах.
Как долго нам идти? –забыв запрет, опять чуть не спросила
Агапья да вдруг, холодная рука, за ноги её схватила, острыми
И чёрствыми, как лёд костяшками. Уж так вцепилась, ей бы
И завыть от страха, да нельзя, насилу и освободилась. Опять,
Ей слышатся, чьи-то голоса и топот громкий за спиной.
Сейчас догонят, растерзают а, ей и убежать нельзя! Какой
Неистовый, безумный страх пережила
её душа, чтобы себя
Сдержать и не оглянуться. Меж тем, когда толпа нечисти
Невидимой и злобной, несётся в след а, ей, ни спрятаться,
Не закричать. Запрет тот строгий, нельзя нарушить, вязки,
да глубоки зыбучие болота а защитить-то, её никто не может.
Лишь впереди, идёт Горбунья, будто немая, ни сострадания,
Ни слова. Наконец, проход стал шире и светлей, убранства,
Никакого. Свисала паутина со всех сторон но, тут же вверх
Вздымалась, давая им пройти, лишь к ней Горбунья прикасалась.
На всех заклятье действует, и потому, молчит она,-думала
Агапья. Внезапно очень яркий свет, ударил прямо ей в глаза,
Зажмурилась лишь на мгновение она, когда ж глаза открыла,
Всё тот же полумрак, а Горбунья будто испарилась. Как же я, —
Воскликнула Агапьяи оглянулась. Назад дороги, она не знает
О, Боже, что это, Агапия глядит а, кней шипя, подползает
Огромная змея и, вкруг Агапии
вмиг кольцами свернулась.
Съёжилась от ужаса Агапья, туда — сюда метнулась а, выхода
Увы и нет, а смерть уж рядом, глядит прямо в глаза. Зачем,
Зачем я здесь, зачем бездарно так, решила я погубить себя?
* * *
Евгения.
