\»…В минуты раскаяния, все молят своих богов о прощении, а когда
грешат, прикрывают их лики занавеской…\» (Жорж Санд.\»Консуэло\»)
Оттого что мне так надоели…\»…В минуты раскаяния, все молят своих богов о прощении, а когда
грешат, прикрывают их лики занавеской…\» (Жорж Санд.\»Консуэло\»)
Оттого что мне так надоели вы —
Воровской ваш, обманный стандарт! —
Я этапы пройду Консуэловы…
С нищей — и до гербА Рудольштадт!
Я не прочь лет на триста состариться,
Спать на теплой плите средь могил…
Чтоб от лжи, что льют в уши, не париться —
Не сбежать чтоб в тайгу иль в \»игил\»!
(Только жаль, там и там — лишь пожарища,
И повсюду чад гари висит…
Нет верней бы, чем древо, товарища —
Лишь не дуб то, с кликухой \»гусит\»!)
Шпага, честь — вот что было оружием
Тех \»суровых\», по нравам, годов…
Значит, вряд ли бы стало там хуже мне,
Коль я здесь, в бой с неправдой, готов!
(Ах, средь старческой — книжной! — песочницы —
Выбор слепнущих глаз, слабых рук…
Что ж, вплету, в жемчуг слов переводчицы,
Я слезу не придуманных мук!)
Здесь мир дезы, с улыбкой фиглярною,
Смёл плеяду светил черной тьмой…
И мой взгляд горд — увы! — лишь Полярною,
Что не видит и каждый второй!
Вроде б также ведь крестятся-молятся,
И мил — брату — сестры говорок…
Но настанет день — в раз мир расколется,
И чужим будет общий порог!
Побредут, в горе, сИроты, вдовушки,
И, в следах их, забьется родник…
Не воды лишь, а пролитой кровушки,
Но не вражьей — своих и родных!
\»…Ни сестры, ни жены, ни любовницы —
Одиночество только и дар…\»
Ах, Жорж Санд, вы ли, бабы — виновницы,
Если хватит мужчину удар?!.
Знаю точно — год, десять иль меньше, мне
Будет врать еще подлый наш век:
С думой сладкой — о Правде и Женщине! —
Я уйду, скрыв свой мир шторой век!
Будут щеки мои — в светлой мороси,
А чело будет бело как мел…
Я — Там — видимо, пел, и в Том голосе —
Все, что должен, что смог и посмел!
Граф Альберт будет тайно мне щуриться —
Зная всю подноготную дней:
Мол, отмерен всем срок — окочуриться…
(Хоть и думал, как я — лишь о Ней!)
Вымрут злыдни — французские, прусские…
Гнет — в веках — разношерстных вояк,
Стерпят чехи, болгары и русские:
Им щитом — Правда — в смертных боях!
У славян столько Богом завещено,
Так крут их ежедневный ломоть,
Что, с иконой их главною — Женщиной —
Их, Европе, не перемолоть!
