Алый дирижабль
По дремучим тропинкам неведанного,
По распростертым объятиям тишины,
Я шел и нес службу заведомо,
Обреченную…Алый дирижабль
По дремучим тропинкам неведанного,
По распростертым объятиям тишины,
Я шел и нес службу заведомо,
Обреченную кануть в небытии.
Там и травы клонились ко сну и звери,
И сознание в форму человека облеченное.
Но весь фокус в том, чтобы скинуть бремя то,
Космосом в пространстве и времени порожденное.
Как сверчки и кобылы во тьме иссиня-черной,
Скачет внимание то в небо высокое, то на банный лист.
И скажут, что ватрушки на полке ванильно-дымные,
Как вода бьют по крышам и падают вниз.
В сапогах бездонных, да по полям лунным,
Бегает туда-сюда дирижабль цвета алого,
И необратимым последствием бьет по лужам,
Его присутствие каждого в эту ночь странную.
То не помеха человеку в одеждах латанных,
То не послание с вершин да в сказочный лес.
Выходи из подъезда и садись на велик каменный,
Да катись по дороге, сшитой из семи небес.
Веру в идолов спрячь, сверни плакатом,
И смотри на звезды, и смотри во тьму.
Их в себе отразишь радужным водопадом,
Оглянёшься вокруг, видишь? Рядом стою.
Если долго сидеть на месте
Если долго сидеть на месте,
Можно многое в жизни успеть,
Если карты, то козыри крести,
И за словом в карман вдруг полезть.
И укутаться простынкою белой,
Забывая былые года,
И не веря в себе предначертанное,
Окатить себя холодом из ведра.
Вдруг позволить себе все что хочешь,
Задремать или просто уснуть,
Танцевать по воде руками,
Выбирая последний маршрут.
***
За пределами слов
За пределами слов
Посадил я морковь,
Ну а выросла к осени клюква.
И живу я теперь,
Как открытая дверь,
Наблюдая присутствие будды.
Пусть летят снегири,
По дорогам любви,
И краснеют закатные дали.
Мой удел не таков,
Чтобы клюква-морковь,
Мне нарушила все мои планы.
Да, суровы дела,
Тех, кто жил без вранья,
Веря искренне в соль и капусту.
Я ж под деревом сел,
И глядел в свой предел,
Оказалось, что все вокруг пусто.
Это что? Это так!
Беззаботный сквозняк,
Тихо так сквозь меня проникает.
Как песок и вода,
Все течет в никуда,
Я же просто молчу, наблюдаю.
Да, закончится все,
Но скажи, что не так?
Что не так – никогда не узнаем.
Не боясь опоздать,
Не забуду сказать,
Вечность всех, точно всех ожидает.
***
Как звучит эта жизнь?
Как звучит эта жизнь,
Как ветра порыв?
Как голоса срыв,
Как листьев шелест?
Как рыбы нерест,
Как птиц чириканье?
Как детей гиканье,
Как шум леса?
Как ночной повеса,
Как звезд коллапс великий?
Как росы звон тихий,
Как человеческое отчаяние?
Как коровье мычание,
Как чертеж макета?
Как ходьба по паркету,
Как трель соловья?
Как мышиная возня,
Как мяу кошки?
Как ягоды в лукошке,
Как жаркий вздох лета?
Как бескрайнее небо,
Как слезы на глазах?
Как последний крыла взмах,
Как высшее счастье?
Как ночь без ненастий,
Как горцев папаха?
Как жизнь монаха,
Как музыка сфер?
Как золотой предел,
Как волнение перед дорогой?
Как отца взгляд строгий,
Как матери ласка?
Как упавшая маска,
Как яблока хруст на зубах?
Как развеянный прах,
Как море говорящее?
Как солнце палящее,
Как радость пути бесконечная,
Как игра на струнах души вечная,
Как этого мира песчинка каждая,
На все лады жизнь звучит самая разная.
***
О, как хорошо!
О, как хорошо писать без темы,
О, как хорошо, ведь почти угас.
Стою на коробке картонной, — пингвин,
И в небе парю, как седой весь пегас.
Мне уже не кажется, что всему есть время,
Времени у меня, в общем, и не было,
Даже на вещи, которые запотели,
В ладонях утраченного непосильного бремени.
В темноту гляжу, без страха,
На него наплевал, — врубай телевидение!
Там безымянные околдованные банщиком,
А холдей все жрет свою масляную фигу!
Это казалось бы и вовсе потеха,
Турбулентность падающих в вышину.
Я сижу и стучу на гитаре ритмы газебо,
И кровавую вести прекращаю войну.
Без остановки и без промедления,
Так, как если бы в последний раз,
В карманах пороюсь и достану веселье,
В пьяном угаре забытый запас.
Алые паруса слов и дел моих,
Надулись нескончаемым ветром тишины.
Со стороны гляжу и отмечаю вслух,
Последствия дел моих и пустые сны.
Тут речь не о людях, сиречь им помеха,
И не о животных в человеке запертых.
Здесь идут толки о полете вечном,
Беззаботностью собственной окрыленном смачно.
Об удаче немного сказать бы надо,
Перевесе камней в чашах из серебра.
Я стоял и смотрел, как рождается вечность,
Мой безликий рок общего бытия.
Что там за окном за шум и шорох,
Кто позволяет себе орать?
Здесь я свидетельствую ночи порох,
И каменных ветвей деревьев стать.
Нету победы в своем поражении,
Нету удачи в рядах дураков,
Здесь обеспеченные знаменьем,
Ушлые лица безличных подков.
Речь о солдатах немытых в тумане,
Речь о безвольных страданьях души.
Запертые в полуголом капкане,
Ты подойди, спину им почеши.
То без раздумий зовем мы стеною,
Делящей нас на тех кто и тех где.
Мне делать нечего в этом дурдоме,
Эй, друг, срастемся в полуденном сне!
Нет здесь обиды и нет огорчений,
В мыслях, словах и других экивоках,
Только вот торкнет прямое включение,
И запоешь как лиса в Колобоке!
Не сомневайся иной человека,
И не гунди, как ежовый масол!
Я так скажу, ты сплошная прореха,
Все что упало, все тут же нашел!
Тут беспредел и иные раздумья,
Сотканные из темнот и чудес,
Я первокурсник на данном отроге,
Вверх не смотрю, —
Пусть качается нерв.
Не предают меня серые ветры,
Им я как брат, только как бы ни весь.
Мне бы летать, но там тоже проблемы,
Все подготовил, остался лишь крест.
Лето и зимы зовем мы лесами,
Снег и дожди мы зовем колотьбой.
Я поселился в беспечном обмане,
И прекратил весь святой разговор.
Если беспечность ответит, — бывает,
Значит еще ты не весь в полутьме.
Если откликнется стая ежами,
То зарастешь, как пенек в пустоте.
Без объяснений, на то и причины,
Даны в руки человеку глупому,
А в остальном, нет тут помехи,
Чтобы встать с утра в пуховик закутанным.
Здесь не магоси, иные здесь люди,
Сказ свой плетут о неспелой судьбе,
И заворачиваются в посуду, и улетают,
Навстречу себе.
Что там в карманах? Опять неспокойно!
Высятся башни и нищих сыны.
Мы открываем шампанского стулья
И раздаем всем седым камыши.
Что-то усталость свербит между ребер,
То не погоды, то Велеса звон.
Вот, говорят, не запачкался вроде,
Ан нет, свиньёю прикинулся вор!
Знамя несешь? Постучишь головою!
Время отмерил? Совсем пионер?
Здесь волки льются живою водою,
И загорелый бушует старлей.
Эй, молодежь, обнимись-ка руками,
Вы молодежь, для того созданы!
Меряйте вечность вы рта языками,
Сядьте в пролетку, вы Руси сыны!
Ну а дщерям мы иное укажем,
Им бы все пыль на себя изводить!
Нет уж, увольте, не буду я стражей,
Для кабанов, что не хотют водить!
Столпы и веси, порок и самсара,
Все я, кажись, описать не успел.
Будет еще из конфет изваянье,
Тоже с веслом, только кто?
— Диоген!
