«Здравствуй, кочевница!», — обожгла синью сквозь сеть ресниц,
Всплеском кинжала улыбка, — зла — желтых коснулась лиц.
Сбрую ослабила, — конь гнедой топнул копытом – дик,
Всплеском кинжала улыбка, — зла — желтых коснулась лиц.
Сбрую ослабила, — конь гнедой топнул копытом – дик,
Дрогнула чаша, — вино с водой,- хмуро застыл старик.
Легкий кивок, рукою к руке: «Что, напугала, вождь?..
Я — ненадолго, и – налегке, следом за мною – дождь.
Плоть твоих пастбищ омоет вод благословенный дух,
Да насладится приплодом скот, песней весенней — слух.
Запахи трав, — фиалки, лен, маки ковром взойдут.
Их разнотравьем — с давних времен — женщины вечность ткут.
И возродится племя твоё, — Матерь богов добра.
Ты никогда не жалел для неё крови и серебра.
Первенца-сына алтарь войны выпил, — наследник жив.
Прошлое – прошлому, нет вины в этом, мой дикий скиф.
Воду, что ядом ты разводил, выплесни, — я пришла
Лишь за тобой, ты умрешь, как жил, — яркой смертью орла».
