Мы рождаемся с чувством Бога

Федор Кондратьев22 ноября 2012 г.
Источник: Православие и современность.
Психиатрия — это естественная наука, это отрасль медицины, и она рассматривает человека как…Федор Кондратьев22 ноября 2012 г.
Источник: Православие и современность.
Психиатрия — это естественная наука, это отрасль медицины, и она рассматривает человека как биологический объект и воздействует на него вполне материальными средствами. Казалось бы, врач-психиатр должен объяснять все происходящее с человеком — в том числе и то, что мы привычно называем духовной или религиозной жизнью, — сугубо материальными, биологическими, а также, конечно, социальными причинами. Однако автору этой публикации — доктору медицинских наук, профессору, психиатру-эксперту высшей квалификационной категории, заслуженному врачу России, члену церковно-общественного совета по биомедицинской этике при Московском Патриархате Федору Кондратьеву — давно понятно, что биологическими и социальными процессами человека не объяснишь.
Как относиться к религиозности современного человека? Это его предрассудок, заблуждение, психическая ущербность, патология или же это его душевное богатство, возвышенная духовность, психическая полнота, а отсутствие религиозности — это как раз и есть духовная ущербность? Все религиозные учения основаны на видениях Бога, Ангелов и других духовных сущностей, на их голосах и указаниях — если все это психопатология, то современные цивилизации, как основанные на традиционных религиях, тоже психопатология. Но если это не психопатология, то что же? Несомненно, что религиозные видения, ощущения, чувствования являются духовными образованиями — по крайней мере, в том смысле, что не материальный агент их вызывал; однако если в моменты их возникновения провести адекватные инструментальные измерения (например, нейрофизиологические, биохимические), то они могут зарегистрировать, что факт духовного воздействия отразился в материальной (телесной) сфере. Несомненно и то, что религиозность человека определяет его поведение, заставляя выбирать — не суету потребительства и гедонизма, а красоту созидательной жизни. Из сказанного видно, что религиозность связывает все измерения человека: телесную сферу, душевную сущность и духовное содержание, которое выражаетсяв миропонимании и социальном поведении, то есть отражает христианскую концепцию триединства человека.
Чувство непроизвольно
Религиозность — это что такое? Как отличить нормативную, пусть и гротескно-фанатичную, но не психотическую религиозность от действительно психопатологической религиозности, и вообще, бывает ли такая? И наконец, может ли быть верующим человек без религиозности и религиозным человек, не принявший какого-либо религиозного учения, веры?
Слова «религия» и «вера» далеко не однозначны, иногда даже противопоставимы. Слово «религия» (от лат. religio — «связь») предполагает связь с внематериальным миром — с Богом, богами, со светлыми и темными силами, с космическими энергиями, то есть с тем, что выше бренного мира и выходит из сферы обыденных людских отношений, — это понятие метафизическое. Слово «вера» не обязательно имеет религиозный смысл: безоговорочная уверенность во всемогуществе науки — тоже вера. И атеизм — вера, поскольку доказать, что Бога нет, невозможно. В целом вера — это принятие без доказательств (этим она отличается от знания) какого-либо положения, учения. Основой религиозности является религиозное чувство. Если это чувство — «сердце» религиозности, то религиозная вера — ее «ум».
Любое чувство как эмоциональное состояние сознательной регулировке не подлежит, оно возникает непроизвольно, его можно пытаться заглушить, пытаться от него отвлечься, но оно вновь возникнет само. Переживаемое чувство не нуждается в доказательствах, оно уже воспринимается как факт. Например, человек испытывает чувство счастья: он полон им, он знает, что счастлив, ему не нужны доказательства истинности этого чувства, он живет с ним, и ему не важно, верите ли вы ему или нет. Вам может показаться странным и даже нелепым то, что него это чувство, для него же оно реальность. Здесь не подходит слово «верить» — счастливый знает, что счастлив, и доказательством является его чувство: он не верит, а знает. Когда же он начнет доказывать другим, что счастлив, и они поверят ему, то это будет их вера. Все сказанное относится к так называемому религиозному чувству.
Религия основана на извечном внутреннем чувстве человека, выражающем его связь с неким духовным началом. Даже в наскальных рисунках доисторического человека находят чувственное обращение к Небу. Н. М. Никольский (1974), религиовед советского времени, утверждал, что 9/10 всей древнейшей литературы посвящено представлениям о божественных сущностях и о связи с ними. И в настоящее время можно засвидетельствовать выражение чувства соприкосновения с трансцендентальным, метафизическим. Крупный российский психолог Ф. Е. Василюк назвал эти состояния диалогом с Богом. Во время специального (для сбора материала к данной работе) пребывания в Оптиной пустыни я неоднократно видел застывшие фигуры паломников с обращенным к небу взором и с полной отрешенностью от всего окружающего, некоторые из них пребывали в такой позе духовного общения с Богом часами. Великий ученый и классик психиатрии С. С. Корсаков (1901) писал: «Религиозное чувство в большей или меньшей степени присуще каждому нормальному человеку, хотя проявляется в разнообразных формах, и иной раз в самых резких проявлениях так называемого “атеизма” можно при помощи тонкого анализа отметить проявления борьбы со скрытым и искусственно подавляемым религиозным чувством».
Констатация религиозного чувства у всех этносов и во все времена свидетельствует о том, что оно реально и присуще всему роду человеческому как таковому. У атеистов есть такое излюбленное утверждение: «Не Бог придумал человека, а человек Бога». Как это ни покажется атеистам неожиданным, но и религиозные люди вполне могут здесь согласиться, но только с одним пояснением: они придумали слово «Бог» для обозначения того, что чувствовали, представляли, переживали, испытывали на себе — той реальности, которую надо было как-то обозначить для взаимопонимания! Конечно, можно было придумать и другое слово, но сущность от этого не изменилась бы.
Атеисты фактически не имеют представления о смысле и назначении религии, которая, однако, является «великой силой, содействующей стремлению человека к целостности и полноте жизни», как утверждал крупнейший психолог и психиатр ХХ века Карл Густав Юнг. Оставаясь в рамках непредвзятого исследователя, он писал: «Религиозный опыт абсолютен. Он несомненен. Вы можете сказать, что у вас его никогда не было, но ваш оппонент скажет: “Извините, но он у меня был”. И вся ваша дискуссия тем и закончится. Неважно, что мир думает о религиозном опыте; для того, кто им владеет, это великое сокровище, источник жизни, смысла и красоты, придающий новый блеск миру и человечеству. У него есть вера и мир. Где тот критерий, по которому вы можете решить, что эта жизнь вне закона, что этот опыт незначим, а вера — просто иллюзия? Есть ли, на самом деле, какая-нибудь лучшая истина о последних основаниях, чем та, что помогает вам жить?».
Выдающийся современный католический богослов Луиджи Джуссани, размышляя о религиозном опыте, утверждает, что «речь идет о реальном явлении, более того, о непреложном факте, статистически наиболее распространенном в человеческой деятельности, который можно определить как “религиозный опыт, или религиозное чувство”». А американский психолог Уильям Джеймс даже составил энциклопедическую книгу «Многообразие религиозного опыта».
Так или иначе, приведенные цитаты (а подобных цитат из творчества великих мыслителей можно привести сотни) свидетельствуют о наличии независимого от материальных детерминант чувства связи моего Я с какими-то особыми силами, которые целостно определяют мое состояние. Всё это и есть религиозность, она относится к духовному уровню измерения человека, как это вновь убедительно показал Виктор Франкл, один из величайших социологов и психиатров ХХ века.
Духовность приходит к человеку от Бога при его зарождении, при жизни она становится индивидуальной и в таком виде возвращается после смерти к Богу. Религиозное чувство — напоминание человеку о его духовной сущности и неразрывной связи с Богом.
Дар воспринимать религиозное чувство у разных людей различен, у кого-то он проявляется в раннем детстве, а у кого-то много позже, а до этого человек просто туп для его восприятия. Человек может потерять религиозное чувство, но оно может быть и постоянным, и тогда он будет жить в со-бытии с Богом; для такого человека божественное более реально и значимо, чем так называемая объективная реальность. Это чувство становится более ощутимым в психотравмирующих, стрессовых ситуациях, когда человек испытывает потребность в сочувствии и помощи. Уинстону Черчиллю приписывают фразу: «На фронте в окопах атеистов не бывает». Столкновение со смертью порождает стремление глубокого осознания смысла жизни; при этом у многих людей возникают стойкие религиозные чувства,
независимые от национального происхождения, образования и ранее зафиксированных верований. Религиозное чувство нередко радостно ощущается при созерцании природной красоты, в процессе благого творческого дела, особенно при его завершении, и при постижении истины. Великий философ Иммануил Кант подчеркивал, что не страх перед природой, а восторг от ее красоты ведет к Богу, и отмечал: «Звездное небо надо мной и моральный закон во мне дают мне чувство Бога». Озаренность человека этим чувством даже удается запечатлеть художнику, например так, как она выражена у отрока в картине М. В. Нестерова «На Руси» («Душа народа»).
Религиозность, основанная на религиозном чувстве, — исходное нормативное свойство человека, она может быть развита и углублена приобщением к соответствующим религиозным учениям, ритуалам, общинам или же заглушена — при ориентации жизни исключительно на материальные интересы и на удовлетворение гедонизма.
Религиозное чувство всегда ищет объяснения: зачем и почему оно возникает, откуда оно идет, в чем его смысл. Способные к самоанализу и промысливанию духовных реалий древние искатели истины создавали по своим способностям, информационным возможностям и, конечно, по боговдохновенности соответствующие учения. Еще до Рождества Христова великие мыслители античного мира, Греции и Рима, языческого ведизма, зороастризма, ветхозаветные пророки оставили нам огромное наследие духовных знаний, которые вряд ли могут быть постигнуты за одну человеческую жизнь. И в последующем продолжали индивидуально зарождаться, распространялись, видоизменялись представления о том, что кроется за чувством Бога, это создавало религиозные учения, формировало их различия, образовывало конфессии. В наиболее завершенном виде это представлено в Православии, в святоотеческом богословии.
Так или иначе, религиозность можно понимать как чувственное соприкосновение с чем-то большим, чем законы земной жизни, с тем, что вне человеческой воли и является самостоятельным носителем смысла, стоящим над человеком и над всем сущим, но с чем можно установить связь, к чему можно обращаться с просьбами, мольбами или с благодарением и восславлением. Исторически те силы, которые олицетворяли добро, человеком стали пониматься как светлые и именоваться божественными, исходящими от Бога. Противоположные силы — темные силы, силы зла, они понимались как исходящие от сатаны. Религиозность подразумевает возможность духовной связи не только с Богом, но и с сатаной, что имеет место у сатанистов и оккультистов.
Чувство первично
Религиозные учения сами по себе не ведут к возникновению религиозного чувства. Основа религиозности не в содержании того или иного учения, а в названном выше чувстве соприкосновения с чем-то метафизическим. Осмысливание этого чувства и принятие для себя вероучения, его объясняющего, — естественный психологический процесс. И если человек сам по себе религиозное чувство зародить не может, то импонирующее ему религиозное учение, веру в принципе он выбрать может сам. Однако это бывает очень редко: когда приходит время осознанного отношения к своей религиозности, она оказывается уже определенной воспитателями — сердце и ум консолидировались, а поэтому радикального преобразования «ума» при прежнем «сердце» практически не происходит. Принятое верование идет как бы автоматически, по накатанной дорожке, «как у всех».
Однако личности более возвышенной духовности могут и не находить удовлетворения в ранее данном им учении. Духовный голод, неудовлетворенное «сердце» заставляет их искать Истину за пределами уже заложенных в них религиозных представлений. К сожалению, на пути этого поиска могут попасться те или иные лжеучения, которые обволакивают своей «любовью», уводя еще дальше от Истины. Но кого-то этот поиск может привести и к Православию. Православие делает человека не просто религиозным, а верующим: человек становится верующим, когда полученное религиозное знание создает у него доверие к своему религиозному чувству как к истинно духовному, божественному явлению. Именно это доверие делает человека верующим, он становится выше собственных помыслов и молит: «Да будет воля Твоя!». И уже верит всему, что сказано Господом.
В целом принятие того или иного религиозного учения обусловливается различиями конкретных социально-психологических влияний, исторически сложившейся культуральной экологией — той информацией к восприятию, которая непосредственно влияет на человека: не сможет он стать христианином или мусульманином, если никогда не слышал про Евангелие или Коран. Но вот доступным то или иное учение оказывается лишь тому, кто имеет религиозное чувство и ищет ему объяснение: такой человек может найти удовлетворение своего поиска в том или ином религиозном учении и принять его сердцем. Кстати, проведенное мной специальное исследование причин интереса к религии у неофитов различных культовых новообразований (сект) показало, что нередко это как раз попытки объяснить себе собственное религиозное чувство.
Чувство и ум
Слияние религиозного чувства («сердца») и смыслов религиозного учения («ума») создает консолидированную религиозную личность. Однако качество этой консолидации весьма различно. Выраженность религиозного чувства бывает разной — от едва уловимого в суете повседневной жизни проникновения в душу до глубокой охваченности переживанием этого чувства при истинной воцерковленности. Также различны и верования, религиозные учения, объясняющие человеку это чувство, — от наивных, примитивных языческих верований до Православия, представляющего мудрость красоты и красоту мудрости. Соответственно, говоря о религиозности человека, можно отмечать степень, например «глубоко религиозный», а также конкретизировать вероисповедание, конфессию, поскольку даже в пределах христианской религии религиозность католика и представителя какой-либо протестантской общины может существенно различаться, формируя различия социальных ориентаций.
Повторюсь: чувство связи с внематериальным, духовным миром является основой религиозности; высшим проявлением, главным свидетельством религиозности является не принятие какого-либо вероучения, а ощущение реальности этой связи. История знает много учений, претендующих на религиозность, но без религиозного чувства они оставались мертвыми писаниями. Ряд языческих верований (арийские, в том числе древнеславянские) и многие сектантские (в частности, сайентология Рона Хаббарда) не могут относиться к религиям именно потому, что в них нет духовности, нет взаимосвязи (напомню: религия от лат. геligio — «связь») с высшим духовным миром, нет чувства этой связи. Здесь всего лишь смесь вербальной эквилибристики с метафизической лексикой при полной бездуховности, хотя все они претендуют на «религиозность» своих учений.
Чувству не обучишь
Более чем нелепо положение, будто религиозность можно внушить, навязать. Расхожим утверждением атеистов является тезис о «придуманности» религии хитрыми, корыстными жрецами и прочими «попиками». Религиозности нельзя обучить: если нет религиозного чувства, то религиозным человек стать не может. Знание деталей и тонкостей какого-либо религиозного учения не делает человека религиозным. К примеру, воинствующий атеист Сталин был религиозно образованным человеком, он обучался в духовном училище и духовной семинарии. Религиовед, знаток фундаментальных положений и тонкостей своей науки может не иметь религиозного чувства, и, стало быть, он не будет религиозным человеком. Познание религиозных учений при отсутствии религиозного чувства не делает человека религиозным, так же как полученное в результате обучения знание нотной грамоты при отсутствии слуха и чувства музыки не делает человека музыкальным: обучить можно нотной грамоте, но обучить чувствованию музыки нельзя!
Каждая религия, каждая конфессия имеет свое вероучение, каждая из них претендует на свою абсолютную истину и нетерпима к другим религиозным позициям. В каждой из них, несомненно, есть умные, честные и бескорыстные люди. Что же мешает им понять друг друга и прийти к согласованным позициям? Конечно, согласованность позиций достижима, но только там, где не затрагиваются те принципиальные позиции, которые содержат понимание сущности своей веры, своего Бога.
Вместе с тем, как отмечалось, и сила «сердца» бывает разной, и глубина убежденности в истинности своей веры тоже бывает различной. И там, где нет сильного чувства и крепкой убежденности, можно повлиять на религиозность человека. Он может под натиском антропогенного воздействия изменить своей религиозности, перейти в другую веру и даже оказаться в тоталитарной секте.
Эта слабость одновременно предполагает толерантность к иным верованиям, даже если они несовместимы со своей исходной верой. В этих случаях открыта дорога к экуменизму, к иной религиозности. Но для православного это путь к потере истинной веры.
Больное чувство, больной ум
Проблема религиозности осложняется тем, что существует религиозность как проявление естественной духовности (чувства Бога) и религиозность, измененная или даже извращенная психическим заболеванием. Примером последней является так называемая «токсическая вера». Она может наблюдаться при медленном развитии психических расстройств и внешне носит характер утрированного, фанатичного исполнения канонических предписаний. Постепенно становясь все более гротескной, такая сверхценная религиозность отрывается от смысловых основ учения Церкви и по существу становится психопатологическим поведением с суицидальным риском (например, из-за упорного отказа от пищи по «религиозным» соображениям).
Трудно оценить обращение к религии, возникающее после острых психотических приступов. Академик А. В. Снежневский, иллюстрируя постпсихотические изменения личности, упомянул больную, которая до приступа была воинствующей атеисткой, а после него — религиозно фанатичной. По моим наблюдениям, фабула острого приступа (особенно с манихейским бредом) вызывает потребность разобраться в своих переживаниях, и в этих случаях имеет место обращение к религии. Можно ли здесь говорить о религиозности как образе жизни в со-бытии с Богом или это толь- ко попытка понять себя, найти новую опору в жизни?
Представляют интерес случаи сочетания традиционной религиозности с религиозным бредом. Так, одна из моих подэкспертных называла себя «подлинной богородицей», считала, что способна творить чудеса, и всячески стремилась помогать людям. Конечно, патологическое самосознание себя в роли «богородицы» никакого отношения к религиозности не имеет, а вот стремление использовать свое особое положение для пользы людям можно понять как отражение христианской религиозности.
Можно различать два основных варианта патологической религиозности. Первый исходит от феномена ксенопатии — особого чувства насильственного воздействия «божественной» или же «сатанинской» силы. Это «искажение сердца». Другим вариантом патологической религиозности является «искажение ума» — бредовые озарения, легшие в основу патологического религиозного учения. Например, широко известная и многочисленная секта «Богородичный центр» (она же «Фонд Новой Святой Руси») создана больным шизофренией В. Я. Береславским (он теперь «епископ» Иоанн), в 1984 году он якобы получил откровение Божией Матери. С этого времени «откровения» периодически повторялись, и «епископ» издал уже свыше двадцати книг этих «откровений»; на каждой странице сквернословие и явная нелепица. Однако последователи Береславского верят, что он — «святой старец», через него Богородица руководит миром и т. д. Фанаты этой секты очень агрессивны и активны в наборе неофитов.
История знает немало случаев, когда на подобной основе возникали новые «религиозные» учения, реформации, движения. Некоторые из них существуют достаточно длительное время и представляют большую сложность для однозначной оценки: это психопатология или что-то другое (а что другое? Не норма же!).
Объективность чуда
Явно вне зоны психопатологии, но и вне зоны общей психологии находятся те явления, которые вызывают недоумение у атеистов и называются чудом у верующих людей. При глубокой религиозности у православных святых открывается провидческий дар. Подтверждают реальность и значение религиозной веры описания случаев телесного исцеления по глубокой молитве, которых более чем достаточно и в художественной, и в мемуарной литературе. Более того, в 2010 году в Московской медицинской академии имени Сеченова была даже защищена докторская диссертация с описанием и анализом подобных случаев.
У религиозных личностей с обостренным чувством и глубокой верой бывают такие изменения, которые, несомненно, подтверждают христианское учение о единстве тела, души и духа. Строгая аскеза, «самораспятие» поднимают личность к такому духовному совершенствованию, которое изменяет свойства тела.
Однако религиозное чувство может быть искусственно, по умыслу человека экзальтировано до ощущения визуального общения с божественными или сатанинскими (как у Мартина Лютера) образами, вербального контакта с ними или ощущения «нисхождения Святого Духа», что культивируется пятидесятниками. Все это нарушает гармонию сугубо духовного чувства взаимосвязи с Богом, которое совсем не аналогично человеческим психологическим ощущениям.
Счастье как характеристика личности
Таким образом, в широком смысле слова религиозность следует рассматривать как образ жизни, основанный на чувстве связи с Богом или с нечистой силой. Это предполагает особое понимание роли и позиции конкретного человека в системе экзистенциональных смыслов (смыслов бытия жизни от ее начала и даже после смерти) и соответствующий модус поведения, как в сфере ритуальных действий, так и при построении межличностных, социальных отношений — то есть альтернативные варианты поведенческих ориентаций на все случаи жизни. Принятие и усвоение этих ориентаций создает обобщенные формы религиозных представлений — религиозные вероучения, в которых раскрывается суть этих духовных связей.
Итак, религиозное чувство — «сердце», религиозное учение — «ум», все вместе — религиозная личность.
Смею утверждать, что православно-религиозный человек — это счастливый человек: он чувствует себя в со-бытии с Богом, он уверен в своей защищенности, он видит благостную перспективу. Атеист лишен всего этого, и ему труднее жить в этом мире. Это различие более очевидно во время болезни, особенно душевной, в острой стрессовой ситуации, при социальных и природных катаклизмах. Религиозная личность устойчива, всегда богата, а вот без чувства со-бытия с Богом и без знания сущности этой связи личность, несомненно, духовно ущербна.
P.S. Конечно, религиозность предполагает определенно положительный ответ на вопрос: «Есть ли Бог?». Я специально не поднимал его в данном контексте, потому
что для религиозной личности ответ однозначен. Кроме того, такая личность вне искусственного противопоставления науки и религии, это противопоставление в принципе невозможно: научная психология имеет проблемой познание законов психической деятельности, психологического устроения, религия же своими проблемами обращена к Тому, Кто это устроение создал. Психиатрия оказалась в самом проблемном месте: психика не может функционировать (и болеть) без материального субстрата (организма), однако продукт этого функционирования выходит из зоны материального мира и подчиняется духовным законам. Материалистические и метафизические позиции при изучении религиозности человека не только не исключают, но и дополняют друг друга, если каждая из них занимает свое поле.
Журнал \»Православие и современность\», №23 (39), 2012 г.
Федор Кондратьев