По улицам, поэта вольного водили.
Гремел цепями, что стесняли грудь его.
Что сделал он? Да ровным счётом,
Он ничего ни сделал, здесь ни для кого.
Гремел цепями, что стесняли грудь его.
Что сделал он? Да ровным счётом,
Он ничего ни сделал, здесь ни для кого.
Стесняют грудь его оковы.
Отбиты руки, не удержать перо!
Но взгляд холодный, с поволокой!
Всю жизнь сою, поэт! Поставил на зеро!
И из толпы, раздался писк крысиный.
Крыс бился грудью, и кичился граматОй.
Но он был сер и грязен, скверен.
По жизни он страдал, убогой хромотой.
Кусал за пятку, весь исходился пеной.
Хлестал своим от старости, сшелушенным хвостом!
Он в жизни ничего не видел кроме, гнилостной отравы!
Пускай подавится откушенным, от стоп моих, куском!
На те, укусы я не отвечаю…
Свой путь, в своих души слезах, я утоплю.
Я умирать готов, за лишь мою святую правоту!
Свою я правду, искренне и с нежностью люблю…
Мораль сей басни такова!
Коль пишешь ты, и не умело!
То это только, твоё дело!
