Я наверно не пойму никогда,
Жертвенности женской души
Этой благородной боли в тиши
Гранированной словом \»судьба\».
Я наверно совсем страной уродилась
Жертвенности женской души
Этой благородной боли в тиши
Гранированной словом \»судьба\».
Я наверно совсем страной уродилась
Раз не понимаю слез по подонкам
Про боли фантомные от сердца к селезенке
И счастье всегда — на чужую милость.
С барского плеча эти жуткие радости
От того, что он вдруг решил быть рядом,
Что проводил каким-то много значительным взглядом
А все его пороки — а приори лишь шалости.
Я наверно совсем без сердца если
Мне не понятны все эти стоны в никуда
Вместо битого корыта видеть алые паруса
И жаждать то ласки то кроваой мести.
И вот это понятие, что любовь настоящая
Это всегда трагедия пера Софокла, как минимум
И главное, чтоб агония — абсолютный континуум
И само сабой, то немая, то надрывно кричащая.
А он, конечно, должен быть негодяем и редким
Но называть это надо \»душою обиженной\»
Он не виноват! За все егопоступки бесстыжие.
Я не понимаю. Но делаю вечно заметки.
Если он уходит, то непременно у него есть причина
А если нет, то даже ненавидя его нужно любить
Может потом, помирившись, все забыть
Ведь он повелитель! Он — мужчина!
Нет, я, конечно, не против страсти и чувства
Когда для всех ты \»Мадам\», для него родная девчонка.
Когда он любящий отец твоего ребенка.
Но страдать по мужчине вроде стало искусством.
Если трудности вынужденные и ему это нужно
То я бы на босую ногу под ливнем за час
Лишь бы увидел, успокоился в очердной раз.
Но, зачем же летом кликать истошно стужу?
Почему он должен обязательно быть гадким?
Это мазохизм женской привязанности обязательный?
А самое смешное, выбирают старетельно!
Чтоб потом упиваться горем сладким.
Нет уж сёстра, вы меня не сможете обязать.
На все бессмысленное рабство и унижение
На потерю к себе элементарного уважения.
Мне \»любовь\» через боль не понять.
