Ты помнишь те, далёкие века:
В долине первопредки появились?
Селились здесь и там по берегам
И в светлый день совместно веселились…
Шепни хотя бы, кто были они?
Что называли знаньем? Что духовным
Считали? Дети как тогда у них
Взрослели — дома, у костров, в походах?
Влюблялись?.. Слушай, реченька моя,
Твоя вода умеет обезболить
Тревоги дум и раны тела…
Мяч
Зовёт на тренировку по футболу.
Футбол, понятно, мяч… Но факт и то,
Что наш футбол набит был плотно паклей,
Что легче было гнать его пятой,
Чем пальцами босой ноги в запарке.
В команде лишь одиннадцать надежд,
Но и, как девять лет назад, в станице
Десятилетка — поприще идей,
Три первых класса, три седьмых и где
Пять раз по три — ребятам разместиться
На полюшке футбольном?
За чертой!
Семь с половиной косоротых сотен
Шумели у дороги столбовой,
Помимо тех, кто к спорту неохотен.
Я б перечислил их, да вы уснёте.
И двадцати-то двух не так-то вдруг
Назвать, и называть их я не буду:
Одну команду Женька, ловкий плут,
Возглавил, я — другую, необутых.
Но обещали, будто бы в район
Поедем мы, понятно, не босыми…
И выгон завопил, как стадион,
И страсти накалялись, а не стыли.
И мяч к воротам подгоняли мы,
К чужим воротам… А противник — к нашим.
И в этой гуще сущей кутерьмы
В противнике врага никто не нажил.
Но шишки, но подножки, тумаки
Везде находят подлинных героев…
Нет судей. Что за горе? \»Эй, накинь
Живее мяч в штрафную… счёт открою…\»
\»Прикрыть его! Прикрыть…\» И по зубам
Желающие счёт открыть хватали.
Лизали юшку… Снова к воротам
В клубке защиты шустро пробирались.
И снова получали в бок да в глаз
И огрызались: \»Кодлой не пинайте…\»
И свой вратарь орал сильней осла:
\»Сорвал атаку, оглоед… Финальти!!!\»
И кто бы мог ослушаться его?
У вратаря лишь гонор не пробитый…
Зато с игры забитый в угол гол,
Как из котла, окатывал обидой.
Всё честно, без подсечек… Спорт есть спорт…
Спортсмены — рыцари всего святого:
Не языками накаляли спор,-
Энергией с достоинством в итоге.
И мяч, набитый вылезшим тряпьём,
Укладывали мигом на отметку
По центру прямо перед вратарём,
И Кривонос вгоняет мяч… не в сетку.
Не в сетку вовсе… Где их, сетки, брать?
И не в \»девятку\» — где они, ворота?
Но шумная крепянская игра
Принципиальнее международной.
И что с того, что стоек, штанги нет?
Глаз — ватерпас: не шире и не выше.
Сказали: \»Гол!\» Не распускай соплей,
Но поскорей, понезаметней вытри.
За школу в сборную идёт отбор
На первенство не мира, нет, — района…
По выгону мотается футбол
Настойчиво, всерьёз, ожесточённо.
И так орут у поля пацаны
Удачному приёму силовому,
Что сквозь десятки лет они слышны
За сотни вёрст мне, игроку седому.
Конечно, загонял и я тот мяч
В ворота подопечных Кривоноса
И не с пинальти… Вынудил меня
Особый случай сделать матч короче.
От матери записку передал
Знакомый, возвращаясь из райцентра:
Держали в ожидании суда
Там маму… Взрослые, держали цепко.
И знал уже о краснодонцах я
(Все \»Молодую гвардию\» читали…)
И как жестко бремя бытия
Бросало время, с бытом не считаясь…
\»Я не одна,- писала мать.- Со мной
Другие ожидают правосудья.
Живи спокойно. Лишнею слезой
Не огорчи доподлинные судьбы\».
Как Уля Громова… Она ещё бы мне
О стойкости сыновьей сообщила…
Где мы живём? В отеческой стране?
Всё растеряла прочная община?
Я вышел из игры. А так нельзя.
У каждого не меньше было горя.
Чужие ж беды громыхают зря:
Любых Егоров мы переегорим.
Откройся лишь, обидой ослепясь,
И заштормит разгневанное море,
И кто угодно встанет за себя:
Своих не переспорить Евпаторий.
Но тут игра… Я забивал голы,
\»Нырял\», не озираясь, при подкатах.
Я твёрже камня был из той скалы,
Что рассекает ураган проклятый.
И в сборной школы — смело!- место мне…
Сдавалось же: боялся я района,
Рассыпался уже на сто камней,
Готовый зарыдать определённо.
И Женька торопился подойти,
Кулак ребром приставил прямо к носу:
Иначе это был другой бы тип,
Совсем чужой крутому Кривоносу.
И я ему незлобиво сказал:
\»Перчатку принимаю. Место встречи —
Без секундантов — подойдёт: \»Провал\»?..
Пришпоренным конём он вздёрнул плечи.
Усёк намёк… Да как и не понять?
Но незачем и кулаком кидаться…
Мне на кого прикажете пенять?
В ловушке я… И что там будет дальше?..
К реке идти? Но речка промолчит.
К учителям? Но что они умеют?
Воспитывать упрёками? Учить
Тому, как стыдно в мире быть Емелей?
Емелей-дураком… Ну да, ну да…
На печь забрался… соскочил — и к речке…
И дураку в ведро сама вода
С волшебной щукою спешит навстречу.
Вот так дурак! Побольше бы таких…
Да что теперь?.. Завидно быть Емелей.
Надежда на меня из-под руки
Уставилась… Стоит… Окаменела?..
Не узнаёт?.. Пронзает ли насквозь,
Рентгеном синеглазо излучая
Гипноз в меня?.. Что жду я на \»авось\»:
Признается ль в любви, хотя б случайно?..
Не в той любви, что кем-то внедрена
Воспитанной толпе прививки вроде,
Иной — одной!- что в передрягах нам
Жить помогает. Выживать. Не гробит.
Ах, Надя, Надя… Поостерегись.
На полные пятнадцать смело тянешь.
В тринадцать лет, как закружилась жизнь,
Припомни-ка, у нянюшки Татьяны?
Татьяны Лариной… В замужестве она
Свою фамилию стыдливо скрыла,
Возможно, генеральшей и во снах
Особой радости не находила.
Зачем гадать? Татьяна ли пример
Растущему в деревне комсомолу?
Её ли няня? И шутить не смей…
И не молчи… Молчание — не модно.
\»Я? Мода? Нет. Смотри, любимый мой,
От Кривоноса жди всего на свете…
Чего? Не разобраться мне самой
Вот в этом вот пугающем предмете\».
Слиняла… И рассеять в тучах свет
До сумерек способно солнце броско
Над всей землёй вот так… А сколько вёрст
Огнём горит во весь холодный космос?
