От веку строг и скор народный суд…
И страшен он, да всё-таки не божий…
Сороки вести на хвосте несут
Про то, как судят маму… Им не сложно
Найти меня в степи: я на волах
Перевожу из белого карьера
Повозкой мел… Колхозные дела
Двадцатые — для нас на месте первом.
Бригаде нашей подошёл черёд
Гашёной известью разжиться малость:
На стройки, на поля, на огород —
В раствор, для удобрений не хватало
Нам этой самой извести… Муки —
Была она белей муки-вальцовки…
И можно было бы набить мешки
Мукою той — не позволяла совесть.
Суд, отражённый в пересудах баб,
Воспринимал я, словно настоящий,
Вернее, божий — как сама Судьба:
Во сне Судьбу нельзя представить спящей.
И судят мать… Так сын ли той порой
Домой нахально стащит удобренье,
Хотя и не со склада?.. Под горой
Пылала жарко печь и в воскресенье.
Не говорю о буднях,- мел горел,
Его такое пламя обжигало,
Что не хотел он камнем быть скорей,
Чем отроками мы… Нас всё пугало.
Ответ за незаученный урок,
За скуренную из махры цигарку,
За мысль, произнесённую не впрок,
За камень, в сумку сунутый цыганке.
И за отказ не выполнить наряд,
Навязанный не впору бригадиром:
На суд уже собрался было я,
Да очередь с извёсткой подхватила.
И дядя Гриша запретил в райцентр
Тащиться мне… Я понимал злодея…
Весь день за километром километр
Одолевал на солнце… леденея.
В карьере горы меловых камней,
И у печи, мечталось дяде Грише,
Их столько ж навалить, чтоб было мне
Вести себя сговорчивей и тише.
У Синегорья… На обрыве… Печь…
Я сам, как печь, гудел негодованьем.
Что ж, навалю камней, смогу ж успеть
К началу заседанья… Не скрывают.
Но по-порядку… К северу от нас
Деревня Синегорье на обрыве…
Как на ладони, день и ночь видна:
Её усадьбы и сады не скрыли.
К тому же там на угле печь горит —
Та, о которой я сказал: пылает…
Её в обрыв и врезали, гранит
Грызя зубами… Надо! Доля злая
Заставит грызть. Ну да, заставит грызть.
И в эту печь заваливали уголь
И поджигали, накаляя низ,
В жар засыпали мел… И печь не тухла.
И камень превращался в порошок.
Внизу же разгружали. Вывозили.
И высота той печки — не вершок,
Но метров в сорок пять возгромоздилась.
Подъёмник не поставили. И мне
С десяток километров крюку надо
Дать: мост-то через речку в стороне —
Там, в центре Крепки… Вот такой порядок.
Такая география. И всё ж
О ней не лишне тут распространиться:
Станица Крепка! И с десяток сёл,
Соседа не стесняя, уместиться
Могла на территории её…
Райцентр когда-то был. Но укрупнили
Географы владение своё
И будущее Крепки погубили.
Да, до \»глубинки\»… И в райцентр теперь
Вёрст тридцать… Впрочем, если по просёлку,
По грейдеру — сопеть вам да сопеть:
Немерено… Дорога для весёлых.
Мосток есть у печи — не ездовой:
Торопким топором сколочен, чтобы
Извёстку относить… Нет, не лихой
Строительный размах у хлеборобов.
Я камень подвожу… Хоть и спешу,
Присматриваю вкосаря за Женькой:
Схватив коня за гриву, этот жук
Мужчиной станет ныне или жертвой.
Навстречу туча-тучею летит
Звонкоголосая лихая свадьба:
Росли, росли и выросли свои
И в Крепке шумной женихи. Пора бы.
Надежда Башлыкова — из невест
Не лучшая ль на этот день невеста!-
Выходит замуж… Наде моей здесь
Сестра двоюродная, всем известно.
Я пропускаю пляшущий поток,
Моей подруги что-то в нём не видно:
Сестра же под фатой! — платок простой
Служил короной юности завидной.
Куда ни кинь — всего недостаёт,
И нищета прописана войною,
И время речкой Крепкою течёт,
И жизнь проходит где-то стороною.
И судят маму… И народный суд,
И бригадир, ну да, судом народным
Из-за меня… Меня же навесу
Подвесив, жарит вместе с мелом вроде…
Он суетится, бегает за мной,
Следит, указывает да хлопочет.
Подобно камню, мнится мне, сомнёт!
В муку перемолоть, похоже, хочет.
\»Сюда, сюда сгружай,- шумит. — Сюда.
Не бойся, не сорвёшься… Ближе к круче…\»
В глазах круги… И людям соблюдать
Предосторожность — норма, а не случай.
Не лучше ли не лезть ко мне? Отстать?
Так нет: \»Сюда ещё одну фурманку…\»
Как сбрасывать тут камень? Негда стать.
И от печи окатывает жаром.
И всё же я, в одежде из воды
Выскакивая, выполнял без спора
Распоряженья \»черной бороды\»,
Позорящего Крепку живодёра.
И как же ненавидел я его,
Какие только не мечтал уловки
Изобрести, чтоб бешеный огонь
Слизнул его всего! Совсем. С головкой.
И мы бы смолкли, позабыв о нём,
Не вспоминая, как о бывшем снеге,
Как снег и как огонь, и мы живём
Один лишь раз… И повторенья нет ведь.
Так почему должны с подонком жить,
В душе не зная праздника, кречане?
В газете я возьми и расскажи…
И за его грехи судить меня ли?
Да, да, он разминировал амбар…
Раскаялся… Какое это счастье…
Он \»ослеплённый\» узников кидал
В стволы, свозя людей под Новошахтинск.
Был и у нас крепянский Краснодон,
Да не приехал к нам тогда Фадеев.
Но разве оправдал в романе он
Хотя бы одного из всех злодеев?
А наш оправдан. Ладно. Так и быть.
Фронтовиков просил я: помогите
С него снять бригадирство… \»Ох, судьбы,-
Ответили,- не избежал и Гитлер…\»
Выходит, и над мамою Судьба?
Тащусь я по просёлку Синегорья
И слышу у колодцев говор баб:
\»В районе судят женщину сегодня.
Нашли зерно… Оклунок… или два.
И колосков настриженных оклунок…\»
\»Лет пять схлопочет, не игрушка вам…\»
\»Там не откажешься, своё получишь\».
Какая ложь… Нет, то, что суд идёт,-
Святая правда… Обвиненья те же:
Зерно нашли, обшаривая дом.
Такой вот факт. И факт тот безутешен.
Но видели на зорьке пацаны,
Как дядя Гриша с чердака спускался…
Свидетели? Увы!- и в полцены
Свидетельства их в суд не допускали.
Судачили, конечно, о суде,
Но и не только о суде, конечно,
Иные присказки рассыпаны везде
В сердцах людей: послушаешь — и легче.
\»И застаёт царь-батюшка жену
С Горинычем, но в образе своём же.
Вот, думает, так сказка… Ну и ну!
Рубить обоим головы? Споёмся?\»
\»Да у царя на это есть палач.
У настоящего царя, а не из мифа.
Но в мифе есть мораль…\»
\»Какая?\»
\»Да калач
Тому, кто двойника прогонит мигом\».
В саду зелёном с песнями берут
Малину-ягоду, как было прежде.
Но как они в охотку не поют,
Всем вместе далеко им до Надежды.
Хотя одна из них… Влекла? Меня?
Ну, и кобель же… ну, и кобелина:
С одной флиртует на манер щенят,
С другой… Да ведь ребёнок — не мужчина…
Им красоты волхвов не оценить,
Заметить серебро ль в моей карете?
Бредут волы… Возить нам и возить
До темноты: полно камней в карьере.
Я у \»провала\» торможу волов,
Попить-поесть на время отпускаю…
От берега смешливый раколов
Показывает свой \»улов\»: \»Руками
Из норок натаскал… С клешнёю чуть
Белоголовку не схватил за крону —
Гадюку… Как я не лишился чувств,
Не представляю… Чуть-бы-чуть — и тронул\».
Приятно слышать… Видеть, понимать…
Куда приятней: место, что пугало
Угрюмой тайной, всем доступно… Тьма
\»Провала\» страхом ведь не хулиганит
С тех пор, как я достал земли со дна…
Вот так бы и природные законы,
Постигнув, к ним теорию создав,
Дарить светло народам православным.
Сын старшины смеётся… А волы
Стоят и пьют, и слушают новеллы
Травы и раколова и воды,
Вздыхают тяжко: им бы эти перлы.
А раколов — Сашок… Он женихов,
Егора, жениха Надежды, братик…
Не на уху послали ли его
Надрать, пока не вечер, в речке раков?
И я купаюсь. И на берегу,
Резвясь, разделась стайка синегорцев.
И эхо, возвращая, снова гул
Бросало за течением в погоню.
Меня узнали. Вспомнили игру
В футбол на том, районном, стадионе.
Болели за своих, но долго ль грусть
В сердечке юном пребывать изволит?
\»Удар твой не отбил бы и вратарь
Какой угодно…\» \»Мастерский удар был…\»
\»В Америке так на воротах встал
Орангутанг…\» \»Ну-у, удивил удалых…\»
\»У ростовчанина так на ноге был бинт:
Ногой такою бить не разрешали:
Он вратарей без счёту перебил…\»
\»А ты о том откель услышал, Шарик?..\»
Действительно, откуда, что и как?
Нет радио, газета — лишь районка,
А знали люди лишнее никак:
Свистели факты поострей осколков.
\»Ты Женьке Кривоносу передай:
Реваншу жаждут синегорцы жадно\».
\»Отрепетирует подножкиный удар
И поквитаемся. Голов не жалко\».
\»Вон Женька телепает за конём.
Бегите, передайте ему сами…\»
Мы смотрим на него и дружно ржём:
Запарен парень, ну, в конец запарен.
Был в голосах соперников подтекст:
Заметили \»нырок\»… Сашок заплакал…
То огольцы обиду без затей
На нём сорвали: хватит цапать раков.
Из речки гнали: сами, мол, глушить
Собрались рыбу… Принесли гранаты…
Пришлось вмешаться, пояснить про жизнь.
Со мной согласны. С малым деликатны.
Хотелось бы поверить… Ни к чему
Бессмысленную разносить нам злобу…
Бегут на помощь к тяжкому ярму:
Запречь волов мне поскорее чтобы.
Неспешно возвращаюсь я в карьер,
Горой набрасываю камень в бричку
И — к Синегорью. Благо, есть пример…
Примеры превращаются в привычку.
Да, в \»Соловьином саде\» соловья
Мелодия! И не слова — поэма…
Но путь-дорога каждому своя,
Мои сады у Синегорья немы.
Не сомневаюсь, если бы дошло
До публикации моей поэмы,
Во гневе б критик заревел от слов:
\»Блок. Мифы. Скифы. Бригадиры. Где мы?
