Наклонился надо мною старичок.
Майка грязная болталась на плечах,
Любопытным взглядом сквозь очочки жёг,
И при этом настороженно молчал.
На кровать…Наклонился надо мною старичок.
Майка грязная болталась на плечах,
Любопытным взглядом сквозь очочки жёг,
И при этом настороженно молчал.
На кровать мою присел он ровно в два.
Рот щербатый и небритое лицо.
Освещала дом огромная луна,
Страх забрал моё сознание в кольцо.
Щёлкнул громко электрический разряд,
Ноги голые зашлёпали в ночи.
Возвращается к себе в глубокий ад,
Губы сжаты и по-прежнему молчит.
Божедомка в новой прибранной Москве
Растворилась, не оставив и следа.
Тут когда-то рыли ямищи в земле,
Хоронили нищих много лет назад.
И невинно убиенных клали в ров-
Безымянный окончательный приют.
Не сказал священник Богу нужных слов,
А они лежат столетие и ждут.
На погосте этом выросли дома,
Мир живой и несмолкающий, в цвету.
Только ходит среди жителей молва:
Многих здесь виденья страшные гнетут.
