Подвальный свод идет на убыль,
увяз в изгибах отблеск дня,
и закрутились в петли трубы
над головою у меня,
и в пять погибелей сгибаясь,
увяз в изгибах отблеск дня,
и закрутились в петли трубы
над головою у меня,
и в пять погибелей сгибаясь,
крадусь я в самый уголок,
где сноп воды, как чертов палец,
упруго давит потолок.
Мы воду в трубах караулим,
рискуя многим иногда,
а наверху шуршит за тюлем
святая пленница – вода.
Господь нам водкой души лечит,
мы души пропили уже,–
и давят прямо мне на плечи
подмытых девять этажей.
Как благо всех цивилизаций
мы эту воду дарим вам.
Эй, наверху! Налейте, братцы,
мне вместо платы двести грамм,
за то, что каждый день в темницах
нам свой нелёгкий крест нести,
за то, что кипятком по лицам
природа мстит.
