«…И тогда сир Локхид поднял королевский штандарт и кинулся в самую гущу битвы. Меч его мелькал как молния и падали враги как колосья в поле. Но слишком обильна была сия жатва, и устал жнец. И пал он на…«…И тогда сир Локхид поднял королевский штандарт и кинулся в самую гущу битвы. Меч его мелькал как молния и падали враги как колосья в поле. Но слишком обильна была сия жатва, и устал жнец. И пал он на землю, накрыв собой знамя короля. И алая кровь смешалась с багряным шелком. И последним, что видел сир Локхид своим тускнеющим взором, был алый закат, символ победы и смерти…»
— Малиган!, — воскликнул О’Доннел, закончив читать рукопись, — у вас уже десятый рассказ за два месяца оканчивается эпичной гибелью главного героя. В чем дело?! Вы так устали писать героические баллады?! Или вы испытываете кризис в личной жизни?! Зачем вы каждый раз все изощреннее убиваете своих персонажей?! Потрудитесь объяснить.
Малиган – высокий сухощавый человек с длинными волосами пепельного цвета и грустными серыми глазами, одетый в черный вельветовый костюм, в ответ на эту тираду лишь слегка улыбнулся.
— Вы же знаете, любезнейший редактор, как народу нравится красивая смерть. Я лишь транслирую желания народа и ничего больше.
— Что-то часто у вас публика интересуется, — сердито проворчал редактор.
— Ну не все же политикой увлекаться, — ответил Писатель, собирая прочитанный материал в кожаную папку. – иногда и о красивой смерти подумать стоит.
— Смотрите, Малиган, когда-нибудь вы доиграетесь, и смерть придет на ваш зов, чтобы лично посмотреть на человека, воспевающего ее. Не испугаетесь?
— Глупо боятся того, что неизбежно. Да и потом, есть в смерти своя эстетика.
— Малиган – вы больной!, -воскликнул О’Доннел, протягивая писателю конверт с гонораром за рассказ, — однако ваши произведения успешно держатся на вершинах популярности, так что пишите еще, но не забывайте о чем пишете, иначе всякое может случится.
— Да помню, “MEMENTO MORI”., — снова улыбнулся воспеватель смерти, — до скорого свидания, Адьес!
Малиган покинул здание редакции и, насвистывая какой-то модный мотив, направился к себе. Был вечер. Небо переливалось красками заката. Город успокаивался после трудового дня. Уже начинали загораться фонари. Люди спешили по своим делам. Писатель плыл в этом людском море, а в голове его уже складывалась очередная эпичная зарисовка из жизни героев с красивой смертью в конце. За этими думами он не заметил, как дошел до своего места обитания – трехэтажного дома на тихой улице. Район, где изволил проживать корифей траура, был тих и зелен. Окна писательской квартиры на третьем этаже выходили на живописный парк, раскинувшийся по соседству. Здесь всегда было уютно и, по-своему красиво. Мощные дубы раскинули свои кроны, словно стражи леса. За ними робко выглядывали осины и гордо шелестели на ветру густыми шевелюрами красавицы-березы. Птицы выводили свои трели под сенью лесных исполинов, а солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь изумруд и золото листьев, походили на колонны чистого света. Мягкий ковер опавших листьев глушил шаги и приятно пружинил под ногами. Зимой парк укрывался снежными шубами и наполнялся звенящей тишиной. Подобное место благотворно влияло на писательский талант. Идеи сыпались как горох из дырявого мешка. С соседями тоже везло. Их почти не было видно. А что еще надо творческой личности от литературы для полного счастья. Семьи Малиган не имел. Родители давно отошли в мир иной. Все свое свободное время он посвящал любимому делу. При этом времени хватало еще на уборку и поддержание дома в чистоте и порядке. А порядок Малиган любил во всем.
— Проклятые электрики, — ругался писатель, поднимаясь по лестнице буквально на ощупь, — не могут свет починить уже три дня.
Он подошел к дверям своей квартиры и стал искать ключ в карманах пиджака. Тихое покашливание за спиной резко прервало данный процесс.
— Прошу прощения, — раздалось за спиной – это вы писатель Малиган.
Голос был приятным, чуть бархатистым и принадлежал, несомненно, особе женского пола.
— Да, это я, — ответил писатель, поворачиваясь к незнакомке, — а с кем имею честь говорить?
В подъезде, по причине отсутствия света было несколько темновато, и Малиган мог различить только расплывчатый силуэт.
— О, скажем так, я ваша большая поклонница.
— И чем же я могу быть полезен такой, вне всякого сомнения., прекрасной даме?
— Я пришла поговорить с вами о ваших произведениях.
— Ну, в таком случае, прошу, пройдемте ко мне в апартаменты, где за чашечкой чая мы могли бы обсудить все, интересующие вас вопросы.
-Премного благодарна. Однако, предпочитаю остаться здесь. Тут особый колорит, словно в склепе, не правда ли!?
-Ну, не смею перечить, здесь так здесь. Спрашивайте.
— Вы так красочно описываете смерть. И каждый раз по-новому. И в каждом вашем произведении главный герой, всенепременно должен умереть. С чем связан такой поворот событий?
— С чем связан? Дайте подумать. Герой, совершив свой подвиг, становится не нужен обществу. Более того живой герой опасен для него. Причем сам герой не осознает своей опасности. Он чувствует, что народ в нем больше не нуждается и тут возникает дилемма тихо исчезнуть, не оставив по себе никакой памяти, либо достойно встретить смерть и остаться в душах людей ярким образом. Большинство выбирает второй путь. И тут главное дать точное и красочное описание последних минут героя. От этого зависит его посмертная слава. Ведь пока человека помнят – он бессмертен.
-Согласна. Но ведь в смерти немного красивого. Это страшно. Это неизбежно. Как вы можете воспевать ее?
— Об этом я уже имел честь говорить и повторюсь еще раз, глупо бояться того, что неизбежно.
— Понимаю. А вот скажите, какой бы вы хотели видеть свою смерть?
-Странный вопрос, однако, я отвечу на него так: «Когда-нибудь, когда вечер только наступит, а город будет нежиться в сиреневых сумерках, Он тихо войдет в свою маленькую, уютную квартиру. Возьмет все, что необходимо в Долгой Дороге. Окинет прощальным взглядом все, что было дорого ему и встанет перед распахнутой в ночь дверью. И будет ждать Ее. Она неслышно возникнет на пороге и подаст ему руку. И они пойдут по лунной дороге к новым мирам, ведя неспешную беседу. Торопиться им будет некуда, ибо нет предела у вечности и велика вселенная. Так и закончится Его существование на этой земле. А потом кто-нибудь напишет о Нем красивую балладу с печальным концом. И люди будут поминать его добрым или худым словом.»
Тишина спустилась на мир, и Малигану показалось, что в этот момент на него смотрит сама вечность, а потом прозвучали слова:
— Ну, что же твой час пришел. Ты сам выбрал свою дорогу. Идем же, нам есть о чем поговорить.
Легкая улыбка мелькнула на лице писателя. Он взял Ее за руку и тихо промолвил:
— Я готов.
…Его хватились через неделю. Соседи клялись, что писатель никуда не выходил из дома. Дверь была закрыта изнутри. Квартира была в образцовом порядке. Не хватало лишь пары блокнотов, черного вельветового костюма, шляпы да старого плаща.
…Больше писателя Малигана никто в городе не видел.
