В свете рыжих фонарей тень моя длиннее
Протянулась от дверей к пальмовой аллее.
Вдаль неслышные шаги замедляют гири,
Вдрызг сбивая сапоги маленькой валькирии.
Протянулась от дверей к пальмовой аллее.
Вдаль неслышные шаги замедляют гири,
Вдрызг сбивая сапоги маленькой валькирии.
Крылья бабочек-летяг обвевают плечи,
Унося от передряг с быстротой картечи.
Но без быстрого коня с гривою каурой
Я не жду рассвета дня и шагаю хмуро.
Сердце бьётся с кулачок, но полно отваги,
Что ж ты думал, дурачок, поднимая краги?
Иль решил ты покорить ту, что промолчала
И разбоем раздобыть лодку у причала?
Твой сапог летел к ветвям, следом мчалась шапка,
И послала я к чертям твою матерь-бабку.
Ей рога пообломав и повырвав лохмы,
Показала я свой нрав просто так – для хохмы.
Только каюсь: в третью ночь спешилась зазря я,
Не решившись истолочь в порох негодяя.
Зря не вбила во хребет пику из осины!
В ночь душе покоя нет от тоски-трясины.
