Принеси льда в облезлом олове.
Псковитянин ты или половец,
Осенит сухим сном скопа.
Это скорби в Афон на скрижалях пылающих
Унесли от Афоней, родства не знающих.
Псковитянин ты или половец,
Осенит сухим сном скопа.
Это скорби в Афон на скрижалях пылающих
Унесли от Афоней, родства не знающих.
Их крестили топор и скоба.
И куда завела тропа?
Всё отрава да лисья оторопь.
Не судачьте, что я пропал
На задворках дешёвой оперы;
И что рухнул под рачий свист.
Для меня этот злой горнист
Столько лет уже служит менялою,
И пугает трубою дырявою,
Рукотворною вздорною славою,
Ту что гнать бы и гнать со двора.
Если свора ещё быстра,
Так дерзай, лицедей, не мешкай.
Будет точно теперь на орешки.
И на нежити вежливый гул.
Эти свечи ты зря задул!
Некудышное дуновение…
И искрятся твои мгновения
В Гефсиманском глухом саду,
Будто драхмы для дряхлых древностей.
Встанет речь о собачьей верности,
Подскули, как умеешь, подвой.
И уже где-то близко конвой…
Оплети своих грёз канвой
Наших судеб чуднУю патоку.
А не выйдет бежать на Ладогу,
Вот тогда уже точно – я твой!
