\»Многие жили без,
— заметил поэт, — любви,
но никто без воды”
Я спускался на белый берег вдоль крутого обрыва;
Серый уставший кит таращился из…\»Многие жили без,
— заметил поэт, — любви,
но никто без воды”
Я спускался на белый берег вдоль крутого обрыва;
Серый уставший кит таращился из залива;
Я плюнул ему в лицо, и вышел навстречу прибою.
Океан облизнул моё тело, и поспешно забрал с собой;
Я не чувствуя больше тверди, стал грязной московской водой.
Я растёкся от Южного Порта до сырого Речного Вокзала.
Я стал каждой из капель дождя, что тебя и Москву окропляла.
Я, наполнив собою до края, стал намоленнейшим из прудов:
Новодевичьим, Новоспасским — колыбелью бумажных судов;
Тонкой кромкой на Патриарших, вечным мусором в Чистых Прудах
Мироточием, тающим воском, крещенской водою в церквах.
Вешним паводком, летним ливнем — я до капли себя отдавал,
Но моею смиренностью сделался Водоотводный канал.
Мою буйную дочь Неглинку на века заточили в трубу,
Я талым отпаивал снегом, хотя имя её и табу.
Я каждым изгибом Яузы впитался в тебя до дна.
Слезам моим ты не верила, но ты мною всё так же сочна.
Только я небольшую планету отличил от миллионов камней,
Только я в этом городе лето сделал чище, а зиму — белей.
