Мой парк – мой лес, мой сад – бесплотный и бесплатный.
Как шелковый платок, расстеленный в пыли.
На сбитый уголок ступи и постели
Еще один платок – из радуги халатной.
Как шелковый платок, расстеленный в пыли.
На сбитый уголок ступи и постели
Еще один платок – из радуги халатной.
Ты сядь в его тени. На тополиный век
Пришлось таких, как ты, по тысяче на лето.
И лиственницы ждут, не поднимая век,
И жизнь идет к концу, и как поверить в это?
Он занял тот объем, который отвели
Для отдыха, любви, для встреч и расставаний.
Квадратик тишины, он словно на мели,
Шумят его леса и реки без названий.
Решетка для него не клетка, а мотив.
Когда-нибудь потом нас всех по старым фоткам
Возьмется разыскать биограф-детектив
По стертым голосам, по лицам, по решеткам –
По видимым вещам – пустая трата сил.
Что можно угадать по отпечатку пальца?
Что этот человек соседний парк любил?
А может, он любил изображать скитальца?
Да, здесь его следы, но что такое след?
Пустая болтовня о том, что жил когда-то
Печальный человек, непризнанный поэт,
И жизнь его была, увы, пустая трата.
Он был как будто сжат невидимой толпой,
Для сада слишком сух, для леса слишком скован.
Весь мир ему велик, а этот городской
Парк впору, как пиджак. И он им очарован.
Хоть эти рукава аллей давно пусты,
Хоть полами полян от ветра не укрыться,
Все хочется просить любви и доброты,
Не шелка и вина, а воздуха и ситца –
Найти бы свой исток, да путь к нему далек,
И тени на пути изменчивы и ломки.
И дальняя звезда дрожит, как уголек,
Попавший в объектив при черно-белой съемке.
