То, что должно быть целое,
Во мне не самое мудрое.
Чёрное часто белое,
Присыпано белою пудрою.
И с одурманенной цельностью,
Словно с защитными шорами.
Во мне не самое мудрое.
Чёрное часто белое,
Присыпано белою пудрою.
И с одурманенной цельностью,
Словно с защитными шорами.
Бьюсь с ветряною мельницей,
Злость раззадорив шпорами.
Как же нелепа чувствительность,
Если с избытком нА людях.
Вечная мрачная мнительность,
В крайне сомнительных радостях.
Так и живу — не думая,
Боль растворяя истерикой.
Земля ведь решили-круглая,
А после открыли Америку.
И я неподвластна версиям,
Хожу по прямому и ровному.
Может опять диверсия,
Врёт божеству церковному?
Господу хватит ли мужества,
Выходить сирых и праведных?
Интриги узорное кружево,
Предполагает не равенство.
А я посижу отшельником,
Мне ли не знать последствия.
Сор из избы да веником,
Как показало следствие.
Чтобы детали не путались,
Лучше прийти с повинною,
От аргументом скурвились,
Связанные пуповиною.
Вот и открылась история,
Шитая белыми нитками…
Маленькая территория,
Кафельной скрыта плиткою.
