Солнце в зените, в середине лета небо синее-синее ни одной тучки, жара покрывает горизонт причудливыми миражами, вырисовывая силуэты барханов нечёсаных ковылей. Небо и степь уже тогда придавали желто-голубую…Солнце в зените, в середине лета небо синее-синее ни одной тучки, жара покрывает горизонт причудливыми миражами, вырисовывая силуэты барханов нечёсаных ковылей. Небо и степь уже тогда придавали желто-голубую символику свободы и независимости от природы и созидателя.
Осенью и зимой — обветренная глушь, весной и летом неописуемая красота цветущих маков, ковыля, разнотравий, пшеницы с полей и дурманящего запаха дыни с бахчи.
От жары можно было спрятаться либо в лесу, либо на речке, в это время, на окраине леса обеденный сбор молока, стадо коров разлеглось в тени деревьев, жевала, отрыгивая сочную траву. Бурёнки, по отдельности вставали при виде хозяйки, надменно выходили навстречу предлагая своё вкусное молоко. Колокольное – «дзинь-дзинь», в пустое эмалированное ведро означало, что процесс выдойки молока начат степенно. Бурёнка поворачивала голову и смотрела, контролировала хозяйку, отгоняя хвостом назойливых мух.
Мы иногда с другом Сашкой угощались парным молочком, Бабушка Фрося сцеживала через марлю в алюминиевый бидон доверху, а остатки доливала нам в кружку, отламывая каждому по краюхе свежеиспечённого хлеба.
— Дыни, виноград ели сегодня?
— Нет! – Ну, тогда можно. Заботливо успокаивала себя бабушка, намазывая мёд на хлеб…
Исполнив обеденную трапезу, бежим по выгоревшей песчаной тропинке вниз, к речке. На пути попадаются серые, мохнатые пятна степных муравейников.
— Удивительно, а когда они отдыхают? Спрашивает, не останавливаясь, на бегу друг детства.
— Да, действительно, когда ни бежим мимо — они всё время в движении, что-то делают, строят, безустанно таская какие-то коконы, соломинки, крошки.
Нас почему-то, интересовал этот микромир, мысленно, задавали себе вопросы: — где они прячутся вовремя дождя; — как они зимуют; — откуда в жару, посреди луга находят воду? Видимо утренняя роса, как спасительница, окропляет по утрам ромашковое поле. Ромашки хозяйничают по соседству в компании солончаков, вблизи прибрежного чабреца. Суховато-желтые бутоны с мелкими лепестками горчат во рту, от этой мысли еще больше хочется пить.
Но купание важнее, с разгону прыгаем в воду. Первую минуту вода холодная, терпеливо ёжимся, ныряем, играя в прятки-догонялки… Полдня, сидим в воде, иногда выбегая погреться на прибрежный песок. Солнце разглаживало «гусиное» тело, высушивая нас до соленых пятен на тёмно-коричневой спине. Мой друг рассказывал смешные истории, он был говорливым болтуном, я же, в основном молчал, слушал. Моя жизнь за прошедшую зиму не была примечательной, кроме того, что пошел в первый класс и этой весной с радостью узнал, что у детей есть летние каникулы. Я с огромным удовольствием принёс домой табель с пятёрками – как награду, как боевую медаль, прекрасно понимая, что заслуженное лето я проведу с другом.
Сашка приезжал на всё лето к дедушке с бабушкой с огромного, как мне казалось, города Запорожья, я с нетерпение ждал его весной, и с досадой провожал осенью, понимая, что в наших каникулах есть обратная, печальная сторона медали.
— Опять хочется пить, а воды рядом нет.
— Муравьям хорошо! – Подумали мы, а каково нам, босоногим пацанам, испытывающим на себе палящие лучи солнца. Речная вода в устье с лиманом, соленая, да и выше нет родников. Есть одно спасение – «фонтан», так у нас называли довоенную скважину, пробитую глубоко в землю для водопоя скота. Как загнанные жеребцы покрытые солью добираемся до фонтана, жадно глотаем холодную воду, немного отдающую сероводородом, но безумно вкусную, мягкую и чистую.
– Лечебная! – Жаль, без газа! – весело кричит Сашка, он то, знает что такое газировка.
Затем, обессилено падаем в длинные деревянные корыта для водопоя, наполненные горячей, как парное молоко водой.
— Варимся! Отмокаем, тело немеет, подошва начинает гореть, напоминая о занозах, керцах – неизвестно когда безжалостно впившись в детские пятки.
Вечереет, мы даже не заметили, как пастух повёл стадо в село, у реки кричат лягушки, похоже, что к дождю. Пора и нам домой.
И мы, обессиленные еле переставляя ноги, добираемся домой.
— Кто вас заставляет бегать, как муравьи себя не жалеете! – Возмущалась бабушка, но я уже не слышал её бурчания.
Юрий СЛАЩЁВ©04.07.2015
