Напудренный и надушенный день клонится ко сну …
Мягко и степенно ступает ночь, чуть слышно звеня ожерельями из звезд.
Я наблюдаю за тем, как медленно из шума рождается тишина.
Мягко и степенно ступает ночь, чуть слышно звеня ожерельями из звезд.
Я наблюдаю за тем, как медленно из шума рождается тишина.
И как обычно в такие минуты, тихо подкравшись за спиной, меня обнимает память.
Ах, эта назойливая память… Хочется отмахнуться, сказать: \»Отстань. Уйди. Я утомлёна тобой.\»
Но что-то с моим голосом, я сама себя не слышу, а память уже уводит меня по своим заветным закоулкам.
Город первой любви
Город, залитый ярким солнцем … Светлый, добрый, родной…
Счастливая пора студенчества. Это было особое студенчество. Театр, книги, кино, музыка, поэзия, — всё познавалось не столько в студенческих аудиториях, сколько в узких компаниях, где часто делились впечатлениями от прочитанной самиздатовской литературы и магнитофонными кассетами с новыми записями песен Высоцкого.
Вот веселая, шумная стайка студентов, которая, расположившись на скамейках в скверике перед университетом, слушает авторские песни нашего поэта, голубоглазого Асланбека. Он виртуозно играл на гитаре, сочинял музыку на свои стихи. В него невозможно было не влюбиться.
Каждая из девчонок втайне мечтала, чтобы он посвятил хоть одно стихотворение именно ей. Каково же было моё удивление, перемешанное с растерянностью и смущением, когда на последнем курсе он передал мне своё стихотворное признание:
Я звёзды соберу тебе в букет,
И радугой раскроюсь над тобой,
В глазах твоих найти бы мне ответ:
Готова ль небо разделить со мной?…
Я так и не решилась дать ответ, хотя сердце за железной решёткой груди билось неистово…
Я была уже замужем, когда в первую же чеченскую кампанию пришло страшное известие о смерти Асланбека… известие, которое нестерпимой болью отозвалось в моей душе…
Хрупкую
«перегородку» между жизнью и смертью мы вдруг замечаем, когда кто-то из близких оказывается по ту сторону этой
«перегородки», не успев поговорить о чем-то самом главном.
В тот день я поняла, что мне дано было соприкоснуться с чем-то неординарным, необыденным, чем-то величественным, о чём вряд ли расскажешь словами, сколько их не наворачивай. И только память … и… этот пожелтевший листочек блокнота, на котором аккуратным почерком выведены поэтические строки, несут необыкновенно светлую нить из прошлого в настоящее.
В одном из стихотворений Асланбек писал, что любовь, ниспосланную небом, надо искать в небе … Не потому ли нас так манит это небо, как вечный магнит…
Говорят, воспоминание о пережитом счастье — уже не счастье, воспоминание о пережитой боли — это все еще боль.
Война…
Следующие картины, которые демонстрирует услужливая память, словно написаны художником-сюрреалистом в черно-алых тонах…
Сплошные руины домов, темно-серое небо, день, превратившийся в ночь… тёмные подвальные норы, в которых ютятся женщины, старики, плачущие дети…кровь … и запах…этот жуткий запах войны, который ни с чем другим не перепутаешь… запах гари и смерти…
А затем картина сменяется больничной палатой… где до боли родной человек, которого собирали буквально по кусочкам, лежит перед тобой недвижим, весь в трубках и бинтах… …
Пожилой доктор после очередной операции сказал: «Теперь, девочка, все в руках Всевышнего, надо набраться терпения и ждать»…
Ждала и молилась … молилась и ждала … вымолила…
Восемь месяцев ожидания сменились радостью первых самостоятельных шагов… затем годы реабилитации…
Науку «искусства маленьких шагов» осваивали мы вместе, в прямом и переносном смысле…
Моя малышка
То ли сон…то ли явь…
На розовом облаке, убрав за ушко непослушный локон, сидит малышка и кормит с ладошки диковинных птиц. Она, то улыбаясь, то серьёзно надувая губки, о чем-то тихо шепчется с ними.
И какой-то свет… нездешний свет … струится сквозь
прозрачные стены.
Моя малышка…моя девочка…
Сколько раз я представляла себе, как буду читать тебе на ночь сказки, петь колыбельные, заплетать косы…
Как хочется погладить твои шелковые локоны … но каждый раз, когда я пытаюсь это сделать, ты исчезаешь…
Сейчас ты за хрупкой перегородкой… там, где мы обязательно будем вместе, и я крепко-крепко обниму тебя, и никуда не отпущу…
Память … ты вечно рядом — тенью, строкой, осколком бытия…
Ты — свет мой, и ты же — боль моя…
Лишь ты способно научить смиренью на самом ветреном краю моей души, на зябком побережье неба…
Память, ты не отпускаешь меня и заставляешь быть сильнее, чем я этого хочу…
А что впереди…мы думаем, что впереди у нас бесконечное число дней. Но что, если это не так? И что, если сегодня мы впустую проведем этот день, а завтра памяти может и не быть…
