Сказала ты: — Ведь это Родина!
Да, не красавица. Порой уродина…
Мы родились, мол, в СССР…
— И для меня он дом. Послушай! Эй!
Так для меня он тоже Родин!
Робин Бобин. Просто Один.
Отец и предводитель асов.
Он распугал всех… э-э-э…
Короче, всеотец. Воитель!
Он Бури внук…
Но-но! Без рук!
Мать Бестла, папа Бор…
Вот только под конец стал хвор…
Пошло всё прахом
И появился договор.
Вот, кстати, текст…
И тут я резво вскинул перст.
— А вот подтекст:
«Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка, И кривого мясника,
И телегу, и дугу, И метлу, и кочергу,
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом,
А потом и говорит: «У меня живот болит!»»…
— Нет-нет, не знаю я иврит! —
Тут задрожал с натуги перст…
— Вот, кстати, и контекст:
«Десять негритят собрались пообедать,
Один вдруг поперхнулся, и их осталось девять…»
Я тоже поперхнулся и смахнул слезу.
— Ам сорри. Часть текста пропущу.
Так вот, и я из СССР,
Который был во всём пример…
Что? Ах, да, про негритят…
Осталось с временем их пять.
«Пять глупых негритят судейство учинили,
Один в тюрьму попал, и стало их четыре.
Четыре негритёнка купались до зари.
Один пошёл ко дну, и их осталось три.
Три глупых негритёнка опомнились едва,
Но тут пришел медведь, и их осталось два.
Два глупых негритёнка взялись топить камин,
Один из них замерз, остался жить один…»
Короче, СССР и мне Родин…
