Без четверти восемь, без четверти восемь
зеленый состав отправляется в осень.
Немножко печально и грустно немножко
в стакане на столике звякнула ложка.
Скамейки…Без четверти восемь, без четверти восемь
зеленый состав отправляется в осень.
Немножко печально и грустно немножко
в стакане на столике звякнула ложка.
Скамейки перрона от этого звона
слегка покачнулись в окошке вагона,
и мы, доверяясь судьбе и теплу,
как дети прижались носами к стеклу.
А там, как в музее — пейзажи, портреты
от нас уплывают в ушедшее лето,
туда, где мы веселы были и юны,
где стройные сосны и желтые дюны,
где споры и смех до зари не стихали,
где мы о любви говорили стихами,
где ласточек черных упругий полет…
А поезд, тем временем, мчится вперёд…
Молитву творя позабытому Богу,
помянем без злобы вагон и дорогу.
Быть может, почувствовав наши мольбы,
он сгладит уклоны и стыки судьбы.
Под эту, неслышную прочим, беседу
кроссворд разгадаем и выпьем с соседом,
но с ним разговора не вяжется нить…
и в тамбур прокуренный выйдем курить.
А поезд баюкает, поезд качает:
так тянет вздремнуть после сладкого чаю,
и память под стук зарастает быльём,
и пахнет казённо казённым бельём…
Дорожная тряска четвертые сутки
Грозит пассажирам расстройством рассудка.
Мелькают как кадры картины в окне,
и пьяный сосед матерится во сне…
Без четверти восемь, без четверти восемь …
Мы выйдем с тобою на станции Осень.
Неоновым светом горит циферблат.
И так неуютно, и тянет назад.
С укладом вагонным успели мы сжиться,
И стала участливей к нам проводница.
Без долгих раздумий решаемся мы
в вагоне своём колесить до зимы…
Там ждут нас иные пейзажи, портреты,
там теплым дыханием пальцы согреты,
там дерзкое пенье зимующих птиц,
и мягкий снежок на изгибах ресниц.
Там мы расстаёмся, прощаясь друг с другом,
И мчат поезда нас по кругу, по кругу…
И в час увяданья, без четверти восемь,
Окажемся снова на станции Осень.
