и они становились посланием на иврите, на язык опускались шершаво, касались нёба.
было больно и сладко так долго не говорить их, не касаться руками, пытаться любить до гроба.
и…и они становились посланием на иврите, на язык опускались шершаво, касались нёба.
было больно и сладко так долго не говорить их, не касаться руками, пытаться любить до гроба.
и они проникали — кислинкой и солнцем южным. в теплом паре кофейном скользили к губам корицей.
и хотя все равно оставались всегда снаружи, от упрямой их нежности было не защититься.
их песочная кожа, их острые взгляд и скулы, словно ровный загар, опускались ко мне на кожу.
так, чтоб это во мне неминуемо прикоснулось к самой честной реальности. медленно, осторожно
становились дыханием, неизвлеченной частью, заменив остальных странной роскошью расстояний.
и они становились желанием повстречаться, сделать встречи сомнительной, но долгожданной явью.
не отдергивай руку, решая меня касаться. мне так хочется быть с тобой смелой, но безоружной.
говори со мной на языке обнаженных пальцев,
не боящихся сделать меня нестерпимо нужной.
17.10.14
