От кого: Алла Гозун
Кому: Тамара
Дата: 08 Апр 2005 16:22:42
Тема: Бьёт колокол, и все бегут на берег …
Здравствуйте, здравствуйте, сто тыщ раз…От кого: Алла Гозун
Кому: Тамара
Дата: 08 Апр 2005 16:22:42
Тема: Бьёт колокол, и все бегут на берег …
Здравствуйте, здравствуйте, сто тыщ раз здравствуйте!
Вчера совершенно случайно,(хотя ничего случайного не бывает)
увидела в новостях новосибирский театр с его модернизированной
Аидой. Показывали какие-то отрывки, говорили о грандиозности
замысла, сибирском размахе, и о « претендентстве » на Серебряную
Маску. Мельком показали и исполнителей главных ролей, как-то,
певицу исполняющую партию Амнерис, симпатичную молодую даму,
которая сказала, что ей всё равно в каком костюме — главное
музыка, повидимому, она хотела хоть как-то сгладить впечатление
от имиджа «мурки в кожаной тужурке», потом показали дирижера
то ли с прибалтийской, то ли греческой фамилией, плохо говорящего
по-русски, а я всё вглядывалась в надежде увидеть знакомое лицо,
но…так никого и не увидела.
Потом обозреватель говорил о том, что критика приняла спектакль
чуть ли не на \»ура\», а также и то, что многие зрители покидали
зал в полном недоумении, не дожидаясь окончания спектакля.
-Ну что ж? -сказал обозреватель в конце. — Не всё сразу.
И пообещал ещё вернуться к этой теме.
А я? — А что я? — Я была преисполнена чувством причастности
к происходящему за тысячи миль действию.
Вот ведь как! — Почему-то вспомнилась лягушка, которой
непременно хотелось, чтобы мир узнал о том, что это она
придумала такой оригинальный способ передвижения, мне даже
захотелось крикнуть, но, вовремя вспомнив, чем это закончилось,
я промолчала, да и кому сказать-то?
Кому поветь радость мою? А Вы всё молчите и молчите.
А я всё жду и жду.
А.
От: Тамара
Date: 10 Апр 2005 19:24:43
Тема: Re: Бьёт колокол все бегут на берег …
Алла!
Я сквернейше себя чувствую, как обычно, когда идёт снег.
Я Вам напишу попозже, не сердитесь.
Думаю, что Вы получаете не все мои послания, потому что я
посылала Вам опус, который я написала сразу же после премьеры
под очень сильным впечатлением — премьера была где-то
в апреле- марте прошлого года, но я всё испортила каким-то
неверным движением, и два опуса — один об Аиде и другой
о фоменковской постановке \»Войны и мира\» -перепутались и
переплелись, как сцепленные пальцы рук или колода карт,
а я не Золушка, чтобы отделять крупинки соли от сахара.
И вот теперь этих опусов у меня нет.
Взгляните, если не трудно, на мои старые письма, может
быть, найдёте его и тогда мне перешлите, пожалуйста.
Он мне ценен тем, что написан по горячим следам.
Я очень приветствую эту постановку, у нас тоже уходила
треть зала, но теперь всегда сквозь любую традиционную
постановку будет просвечивать наша.
Я не думала, что Вам интересно то, что происходит в
нашем оперном театре, а там многое происходит,
и, если вам если интересно, то я напишу.
К Вам на свиданье я буду приходить всегда, пока будут песок
и море и луна, но хочется быть и свежей, и причёсанной,
и интересной, а я всё чаще — никакая.
Сейчас я подумала, что, может, и не посылала Вам этот
злополучный опус. Жаль- я человек импульсивный и во второй
раз так больше не напишу.Но всё-таки это надо смотреть и слушать.
Все мои московские друзья были в восторге. Там ещё был бешеный
успех от нашей же \»Дидоны и Энея\» Пёрселла и от концерта
в Большом Зале Консерватории.
Т.
От кого: Алла
Date: Tue, 12 Apr 2005 02:25:19 +0700
Subject: Ещё раз об Аиде
И все-таки я нашла и прочла ваш опус об Аиде.
Браво!!! Браво!!!
Вы великолепны и убедительны в своей искренности.
Я с удовольствием читаю Ваши опусы и почти готова
согласиться со всем, что Вы так страстно декламируете
и при этом перо на вашей шляпе колеблется в такт Вашим
горячим словам, несущим в себе энергетический потенциал,
увлекающий слушателя(читателя).
Расписаны были кулисы пестро,
Я так декламировал страстно,
И мантии блеск, и на шляпе перо,
И чувства — всё было прекрасно.
Да, да, да! — Вы правы ! — Вы безусловно правы!
Мы уже не прежние, однако мы ещё…. никакие : в нас ещё
ничего не сформировалось, что в общем-то и неудивительно,
так как процесс формирования должен быть естественным,
подталкивать его бессмысленно и небезопасно — как небезопасно
выводить гомункулусов, таких симпатичненьких, умильненкьких
гомункулусов, из которых вырастают огромные, пожирающие своего
создателя франкенштейны, не испытывающие при этом никаких
нравственных мук.
Что же до поставленного эксперимента — то на то он и есть
эксперимент, чтобы его ставить (каламбур-с).
Но почему же мне все-таки хочется гулять в вишневом саду,
слушать как где-то вдали звучит вечерняя серенада Шуберта,
а старый слуга зажигает свечи, потому что наступает вечер
и вот-вот начнется какое-то невообразимое колдовство….
Хм… Вы скажете что это- булгаковские картинки,
а я спрошу: \»А что?\» (шутка)
Да, да, и миллион раз — да! — Я знаю, что в жизни всё не так,
что за всеми этими нарядами, париками, веерами, масками,
любовными записками, кружевными надушенными платочками,
мушками на щеках, — обыкновенные люди с обыкновенными
человеческими страстями, и то, что нам сегодня кажется
романтичным в то время было обыденностью, галантные кавалеры
были обыкновенными повесами, дамы сварливы и нечистоплотны,
в Лувре не было канализации и никакие экзотические духи
не могли преодолеть запаха немытого тела и нечистот.
И тем не менее, почему мы с такой пристальностью вглядываемся
в старинные картины, вслушиваемся в перекаты старинной музыки,
вчитываемся в сонеты Шекспира, Данте, Петрарки, сострадаем Абеляру,
испытываем восторг полёта при виде Ники Самофракийской, умираем
от любви точно также, как умирала когда-то библейская Суламифь?…
Не потому ли, что это есть часть нашего настоящего, которое мы
пытаемся различить под масками прошлого?
Где оно, это прошлое, которое сделало нас тем, что мы есть? —
Кажется, что вот оно! Вот!– надо только пристальней в него
всмотреться, вслушаться, втиснуться, вклеиться, врасти…
Но нет, не получается! тогда мы меняем роли и уже наше
прошлое вглядывается, вслушивается, втискивается,
вклеивается в нас, пытается врасти в нас. Но опять — нет!
Опять ничего не получается! — то ли мы уходим, а прошлое,
остается, то ли прошлое остается, а мы уходим — результат
один и тот же: мы отдаляемся друг от друга и никакие зримые
силы не могут нас соединить. Разве вот только незримые?
Господи, да о чем это я? — Не подумайте, что я закоренелая
«консерваторша». -Напротив! Мне нравятся эксперименты.
Театр не может жить без эксперимента. Эксперимент – это
как своего рода комплекс реституционных мероприятий.
Нельзя всю жизнь просидеть на берегу миргородской лужи,
не замечая , что она да-а-вно уже того… высохла.
Что же такое театр?
Расхожая истина утверждает, что театр — это мир, а люди
в этом театре — актеры. Но кто наблюдает за нами? —
Кто режиссер этого бесконечного грандиозного спектакля
под названием «Жизнь»? -Не знаем. Ни-че-го не знаем, но
при этом одни и не хотят знать,а другие срывают с персонажей
маскарадные маски, надевают на них современные одежды,
помещают в современную обстановку и говорят зрителю:
-Смотри! Ничего не изменилось! Человек – человеку волк,
и вся история не лучшее ли тому доказательство?
Мне нравятся эксперименты, но я не уверена, что
экспериментальной Аиде суждена \»долгая и счастливая жизнь\».
Всё это прогрессивно, агрессивно, но недолговечно, хотя ,
с другой стороны, это — прорыв, движение вперед, попытка
преодолеть инерцию и вырваться из замкнутого круга традиций,
так сказать, сойти с орбиты. Но мы-то с вами прекрасно знаем,
что происходит, если сойти с орбиты.
A.
Синева
Весь день сжигает солнце берега —
Земля белеет, отдавая синевой.
Синеют волны…
И синим цветом перегруженное небо
Тоской ложится на мою печаль. — Но вот!
Бьёт колокол, и все бегут на берег
Встречать огромный синий пароход.
Русалки покидают свой подводный грот,
С невидимых холмов цветущий вереск
Струит свой аромат. — И синева небес
Сливается с землёй, темнеет и —
Поглощает отдаленные предметы.
2003
