Торопился я аллейкой,
Я, почти, бегом бежал,
Вдруг заметил – на скамейке
Бывший сменщик мой лежал.
Мы не виделись лет двадцать,
А, быть может, целый…Торопился я аллейкой,
Я, почти, бегом бежал,
Вдруг заметил – на скамейке
Бывший сменщик мой лежал.
Мы не виделись лет двадцать,
А, быть может, целый век,
Но нельзя людьми кидаться:
Пьяный – тоже человек!
И, не мудрствуя лукаво,
Слов, не тратя арсенал,
Я его, как ком одеяла,
Со скамейки приподнял.
Вырос, гад, с последней встречи,
Стал тяжёлым, как каток,
Я его взвалил на плечи
И до дому поволок.
Десять лет мы с ним пахали,
Пряли общей жизни нить,
Под машиной замерзали…
Ох, да что там говорить!
А однажды под Ураем
Я в аварию попал,
И тогда, не размышляя,
Он мне кровь свою отдал.
А теперь с потухшим взглядом,
Не осилив часть пути,
Он лежит… Но я же рядом,
Что мешает нам идти?!
Что мешает, ног не чуя,
Жизни мерить глубину?
Надо – вместе заночуем,
Как когда-то в старину!
Вот и дом его десятый,
Во дворе кафе «Ямал».
Жму звонок в квартире пятой,
Как когда-то нажимал.
И оттуда вдруг выходит
Витька, бывший сменщик мой,
И усатой мордой водит…
Кто ж тогда рядом со мной?
Кто спинУ мою мозолил?
Кто так холку мне натёр?
Кто тащить себя позволил,
Не жалея мой мотор?
Ну, а Витька, он же брат мне,
Ближе, чем отец и мать,
Распахнул свои объятья:
— Васька, друг! Чего стоять?
Не один? Так даже лучше!
Ах, какой хороший час!
На такой чудесный случай
Я бутылочку припас.
Вот и всё: луне не спится,
Тень ложится на плетень…
Праздник может получИться
Даже в самый тусклый день.
