Я слушал биение детского сердца
Как стук в затонувшей подводной лодке
Дитя моё, выпьешь ли водки?
За Аушвиц или Освенцим.
Там были такие красивые…Я слушал биение детского сердца
Как стук в затонувшей подводной лодке
Дитя моё, выпьешь ли водки?
За Аушвиц или Освенцим.
Там были такие красивые дети,
Но их отправляли в специальные печи,
Но часто ещё перед этим
На них надевали петли.
Охранник брал за руку чадо
И, словно преддверие ада,
Снимал перед ним свои брюки,
Сжимая дрожащие руки.
С набитым спермой желудком
Ребёнка вели к остальным
В специальную камеру – будку,
Куда запускался дым.
Подобная смерть – это пытка,
Они умирали не быстро.
И тот, кто был с этим связан,
Как правило, не был наказан.
Судили затем генералов
И вешали, в общем, не мало.
А те, кто снимавшие брюки,
Перчатками прятали руки.
Порой в их беспомощной яви,
Где старость – сама расплата,
Раздвинуться времени хляби,
И всё словно прежде, так надо.
