I
ах дай мне мужества, Господь,
принцесса снова в белом!
пред ней бледнею я лицом
и каменею в мрамор телом;
дурная кровь моя играет злую…I
ах дай мне мужества, Господь,
принцесса снова в белом!
пред ней бледнею я лицом
и каменею в мрамор телом;
дурная кровь моя играет злую шутку.
неужто мы равны и все несем ответ лишь перед Богом,
когда не смеет раб, подобный мне,
мгновением и только прикоснуться к этой дивной млечной коже?
тугому потакая вероломству дум,
я смею даже помышлять о наших тайных встречах.
имей бы я хоть сто колен,
все преклонил бы, дабы
унять её строптивый королевский нрав.
рискнул бы ей себя просить в мужья,
от дерзости своей не двигаясь и не дыша,
но не имея за душою ни гроша,
за выкуп верно бы сошла сама моя душа.
молочноликая краса,
о, сколько райских вашими лукавыми очами сновидений,
мне довелось прервать посередине ночи
слезами их нелепой детской чистоты;
о, сколько раз рукам давал я волю
на проворот кинжала в левой стороне моей груди,
в который раз брезгливость ваша в отношении рабов,
давала силы мне, чтоб мыслить об отмщеньи,
пусть даже и с натяжкой коим,
я смог назвать бы нашу с вами свадьбу.
и я, подобно псу, поджав свой жалкий драный хвост,
не смел лишить себя не мне принадлежащей жизни.
II
теперь, по слухам бороздящим кухню,
за вас сосватался империи соседней принц.
он прежде часто озарял наш царский сад
в компаньи с коронованным отцом;
он был тогда необычайно юн.
и на моих губах тогда
лишь сохло материнское млако.
и вот, в один из летних дней
(судьба его последущей женитьбы в тот же и решалась)
капризный положеньем, нарочито смелый,
забрел он в мрачный наш рабовий двор.
там взгляды наши встретились, и мы,
клянусь, дрались на палках, будто на мечах,
до той поры, пока растерянные гувернёры
его не оттащили силой.
ах, кабы не они — я вырвал бы из нежных рук его победу!
а в месте с ней и мнимую возвышенность глубых его кровей,
пред нашей рабьей
по определенью
их кодекса — гнилой.
ох, мне тогда досталось столько розг!
за что я выносил её удары, за чужое любопытство?
III
теперь он статный, возмужалый
пришёл по настоянью любящих отцов
просить руки принцессы.
а я кормлю её коня.
она сама его именовала \»Храбрым\»,
я же нарёк его \»Превратности Судьбы\».
p.s.
тот раб умён был не спроста,
являлся он внебрачным сыном короля,
ведь королевы вместе с родами не стало,
а ублажать свирепую мужскую сущность высших каст,
рабыням не пристало только по закону.
но что закон есть против слова короля?
не громко сказанного тем же
повелевающим оттенком речи,
присущим только высшим существам.
такие вот превратности судьбы.
