1. ***
Суета, суета, суета…
Всякий вправе по вкусу творить.
Пустота, свет, и вновь — пустота…
Каждый волен о счастье судить.
Ни…1. ***
Суета, суета, суета…
Всякий вправе по вкусу творить.
Пустота, свет, и вновь — пустота…
Каждый волен о счастье судить.
Ни намёком, ни жестом, ни словом…
Обуздаю ль стихии волненье?
Скоро может быть… Скоро ли? Скоро…
получу, наконец, исцеленье.
Век я верил, надеялся вечность,
но Любовь — лишь мгновенья крупица…
Ты права: нет Её… Только сердце
безответно… как прежде стучится…
2. ***
Далёкий грустный взгляд и узы дружбы нежной.
Я слеп тогда был, бесконечно слеп…
Стал океан безбрежным,
пролился свет…
Как путник, жаждущий покоя, неуклонно
бреду меж глыб холодных и зыбей
к звезде одной безмолвной,
мне всех милей…
Она сиянием своим мой путь согреет,
от злых видений ночи охранит;
во тьме огонь лишь тлеет,
в душе — горит…
Не суждено вовек достичь её… Где силы?..
Как далека в бездонной вышине…
Вселенная! Дай милой
сойти ко мне…
3. ***
Разделил бы участь
собрата мучного,
давно уж мучусь,
не суди строго.
Его плоть — тесто,
моя — крови сгусток;
найди в себе место
и моим чувствам.
Готов я на части
ломаться, крошиться —
без рода, без масти,
но жизни частица…
Усилие мысли,
влияние слова
(в один миг ли?) —
баранкою снова…
Но есть гордость
и в этом тесте,
забытая вольность
в таинственном месте.
Котёл уже греют,
хоть верю… любя…
\»Eat me!\» —
Съешь меня…
4. ***
Тяжёлые капли по крыше стучат.
И голову мысли тугие теснят
от влаги голодной, шуршанья воды.
Вдохнул я, испил я глоток пустоты.
И рвусь я на части меж правдой и счастьем,
пьянящей свободой земного простора
и ласковым хором болезней участья…
5. Сонет \»Раздумье\»
Ты видел то, что духу лишь открыто,
ты слышал то, что звёзды говорят,
ты осязал движение гранита,
и чувствовал, что было век назад.
За то тебе ниспосланы мученья,
за то грешишь ты каждый день —
за что другим не вымолить прощенья,
и стали прахом даже вздох их, тень…
Ты часто мучим был немым вопросом,
ты часто призывал влиянье сил,
ты слепо верил в то, что было просто,
но ты не знал, не мог, не находил…
К чему теперь надеждою томиться? —
Былого нет, иного не случится…
6. ***
Тайну нашего свиданья
сохранит бездомный ветер.
Чуткий шаг, раздайся эхом
в миг волшебный созиданья.
Время, стань неощутимым;
будь, туман, покровом бледным
от могилы до могилы.
Буду я, и был чем, — смертным…
7. ***
Кусочек мира от тоскливых крыш
я в нетерпении отрыть стремлюсь.
К далёкой грусти спуск услышь
и не смиряй отчаяньем грусть.
Пусть пламенный поток речей,
похвал пустых и ложных, слух
не потревожат — будь смелей.
Покой земной — удел старух.
Шагнуть навстречу маяку
через туман и мрак густой.
Чреват ненастьями простой —
и кораблю и моряку…
8. \»Артист\»
Лишь тот Артист, кто боль под маской
скрывает искренней улыбки,
кто зло смиряет силой ласки,
а в крахе видит лишь ошибку.
Кто голову склонив надменно,
не даст врагу насмешки повод,
кто Музе служит вдохновенно,
кому к искусству путь лишь дорог.
Кто не довольствуется малым,
стремясь достигнуть совершенства,
в душе — всегда искатель правды
и красоты земной блаженства.
Кто в человеке раскрывает
его достоинства, пороки,
но никогда не зарывает
плохим хорошего истоки.
Веленье времени — не сила,
нет власти над душой Артиста.
Будь лишь на сцене трусом лживым,
но в жизни — стань пророком истин!..
9. \»Начитавшись Рембо, а опосля и \»Рэмбо\» насмотревшись\»
Будь непреклонным и жестоким
к рабам своим, друзьям далёким.
Слезам, мольбам их не внимай,
велели — значит, убивай.
Жестокость правит этим миром,
любовь слепа — её забыли;
и разум бьёт челом разврату;
уже давно добро не свято.
Топчи того, кто лишь прилёг,
в терновый облачи венок
не дюжину, не сотню — всех.
Пусть правдой станет смертный грех.
Уничтожение и слава,
желанье власти — вот награда.
Во тьму ступи, сокрывши свет
под блеском злата и монет.
Изнеможение, усталость
придут — немая благодарность
в лице костлявой подойдёт,
покорных главы унесёт.
Ищите силы, мертвецы,
при жизни дабы не могли
назвать достойными могилы
вас, мертвецы… Ищите силы…
10. ***
Мне просто дали жить — и я живу.
Так в чём же долг мой, в чём?
До той поры пока язык сожгу
блуждающим огнём,
покуда зыбкой тени след
к рассвету не придёт —
хранить молчание… Ответ —
он сам собой придёт…
11. \»Одесский романс\»
Мадам, не вешайтесь на шею.
Вам это вовсе не идёт.
Вы любите? — Охотно верю,
но мой отходит пароход.
Мы повстречались мимоходом,
вы разожгли во мне пожар.
Перед людьми и перед богом
клянусь: мне искренне вас жаль!
Когда б не эти аксельбанты
и смоляной гусарский ус,
вы были б холодны, но ладно,
я обещаю, что вернусь.
Моряк исправно слово держит,
сотрите слёзы поскорей.
Уж с моря ветер дует свежий —
ему обязан я теперь.
Благодарю я вас сердечно
за поцелуй горячий тот,
за жар объятий бесконечных
и тела пламенный полёт.
Я за глубокими морями
глаз буду помнить глубину,
и под горячими лучами
жар сладких губ упомяну.
Простите, коли что позволил,
лишь дайте время — всё придёт.
Вернусь, и мы ещё посмотрим.
Но… мой отходит пароход…
12. Сонет
Я загнанный в клетку сознаньем того,
что мир беспощаден и чужд,
я жажду любви, но едва ли кого
волнует величие чувств.
Бесформенной маской обличье сокрыв,
насмешливо зрит из щелей
наш век одичалый — эпохи нарыв
на коже погибших страстей.
Злодейски терзая наследье отцов,
вошедши в ряды палачей,
свободу и правду под дребезг оков
ведут меж пустых площадей.
Слепая вражда, безразличье и страх
готовят столетию нашему крах…
13. ***
Искали Правду сто веков,
но обрели лишь холод душ,
взывали к голосу Судьбы —
он был незрим, хоть вездесущ.
Ступайте бережно — он спит,
но если платой будет боль —
вас обагрит Река Времён
своей кровавою волной…
14. \»На сон,
накушавшись омлета,
а заодно
прочтя ГамлЕта\»
Привязанности наши и привычки,
вам мы обязаны возможностью вернуться
к прошедшему, когда лишь вас познали.
И сколько бед изведали мы с вами,
и скольких не минуть ещё… Проснуться —
вот выход… Это только сон.
И лишь во сне познать возможно
раскаянья силу, и стремлений
волну всепоглощающую, страсти,
терзающие тело и участье
слепой судьбы, ведущей к искупленью
тропой тернистою и ложной…
Презренные рабы, господ браня,
вы не гнушаетесь подачкою их жалкой.
Не лучше ли признать, что сон
есть лучшее лекарство?.. Только он,
глаза закрыв, представит правдой
то, что и ложью быть не может…
15. ***
Я мёртвый человек, но я ещё живу…
За что мне этот дар — причин не нахожу…
А может Смерть поторопить?..
Или смириться — дальше жить?..
Что день — грешу,
хоть мёртв — дышу…
Когда умру —
ответ найду…
Помер…….
(Вроде?)
16. \»3х1\»
Птица без крыльев — без мачты парус;
с мыслью о воле — тленом питаться.
Пустое небо, безмолвное море;
слепая вера на деле — горе.
Страсть к жизни в сердце — неразделима
с мечтой, надеждой, душевной силой.
Оборвать мысль — и рвётся жизнь.
И в вечном сне — есть связь с извне…
17. Сонет \»Шизофренизмы\»
В людской крови живут \»шизофренизмы\».
Нестройною, но жадною толпою
они влекут с собой другие \»измы\»,
мутя сознание больной игрою.
Воображение творит их беспредельно,
хоть совесть отвращенье к ним питает;
глядишь: уж плотью правят безраздельно
и разумом чужим повелевают.
Нет избавленья, сладкая отрава
плодится как в задетых разложеньем,
так и в телах могучих, пожирая,
грозя всему, что мыслит, пораженьем.
И было б слово, мысль — а жест отыщут
ТЕ, что в сосудах наших вечно рыщут…
18. ***
Не дайте мне уснуть —
во сне я жизни полон,
а в жизни — снами скован…
И в этом суть…
Я призрак мрака и судьбы.
Меня послали для отмщенья,
но не прозренья
жду — слепоты…
19. \»Шут\»
Не бей шута — он прав всегда,
бросая колкости в лицо;
пуская острое словцо,
он метит в самого себя.
Звенят шальные бубенцы,
лукав и цепок беглый взор:
изобличён коварный вор
и хитроумные лжецы.
Но неприметны для других
их замешательство и стыд,
непринуждённо он острит —
клокочет совесть в них самих.
Спрос с дурака не так велик,
шут безответственен и прост,
но под копной смешных волос
ум проницательный сидит.
Не зря монархи всех держав,
в века былые, при дворе
всегда держали при себе
повесу — дурака-шута.
Не льстил он, как придворный свет,
и не злословил впопыхах,
но в дерзких слышался словах
блиставший мудростью совет.
И под личиной дурака
нередко правил шут страной,
а царь носил над головой
корону вместо колпака.
Язык опасен, но таков
удел любого храбреца,
и ради едкого словца
он жизнь свою отдать готов.
Притворством, ложью пусть другой
играет в поисках чинов,
но к сожаленью не таков
ранимой истины герой.
Шут прав всегда, и тот дурак,
кто в гневе мстит за правду слов, —
не заглушайте бубенцов,
не рвите праведный колпак!..
20. \»Жертва\»
Когда изнывая от скуки,
очутишься в пёстрой толпе,
под бременем тягостной муки
находишь забаву себе.
Скользя по телам безразлично
и взглядом касаясь их форм,
отыщешь забаву обычно
и мыслям блуждающим корм.
Тогда, предвкушая охоту,
легко, осторожно как сон,
опутаешь сетью кого-то:
он избран и он обречён.
Смеясь беззаботно ли, скучный
ведя разговор — ни о чём
не ведает тайный сподручный,
манимый незримым перстом.
Он — жертва и каждым движеньем
сгущает азарта черты,
расчётливо воображенье
соблазна рождает плоды.
На лоно решающих действий
смятенье является, стыд,
но стань лишь на лобное место —
и путь к исцеленью открыт.
Быть жертвой и центром вниманья
слепой безрассудной игры —
прельщает и тешит сознанье
свободою дерзкой мечты.
Мгновенье — и тонкие нити
ласкают и гложут виски, —
ты сам уже светоч открытий,
ревнивая жертва тоски…
21. \»Око вечности\»
Глубокой ночи покрывало
алмазными гвоздями звёзд
прибито к вечности зерцалу,
храня покой вселенских рос.
И в бездне чёрного пространства
среди невиданных пустот
мятежный дух рукой бесстрастной
создал таинственный чертог.
Зловещим холодом объятый
и гробовою тишиной,
пылает огненным агатом,
мерцает призрачной звездой.
Преддверье снов, живых видений;
на рубеже межзвёздных врат
зовёт и манит злобный гений —
душ утолить познанья глад.
И чередой парят бесшумно,
в порывах солнечных ветров,
гонимые тоской безумной
из мёртвых, брошенных веков,
навстречу вещему сиянью
с благоговейной суетой,
стремясь торжественным слияньем
восстать над мрачной пустотой.
Прикосновенье к сферам этим
дарует осязанье снов,
освобождая прах столетий
от плоти страждущей оков.
Но сонмы демонов незримых
крылатой тенью восстают,
и неусыпно, и ревниво
чертог заветный стерегут.
И только гений безупречный,
блистая светлой чистотой,
достигнет права жизни вечной,
став равным, избранным судьбой.
Во тьме пустынной одиноко,
вдали от лучезарных звёзд,
нетленное сверкает око —
мерило вечности и грёз…
22. \»Моё Я\»
В моих жилах давно уже кровь не течёт —
в них огонь,
опаляет и душит ленивую плоть —
только тронь.
Усмирить необузданный разум теперь
не могу,
и у пропасти края как загнанный зверь
я стою.
В чём вина моя, если природа таким
создала?
Побеждаю в борьбе я с собою самим
сам себя.
И в который уж раз пред завесою снов
в тишине
голос тихий звучит из незримых миров
в голове.
Сухожилия стянуты нервным узлом,
боль в висках.
Цепенеет сознанье, обвитое сном,
как в тисках.
Кто довлеет над слабою волей моей? —
объявись!
Мой двойник ли ты, следом бегущая тень? —
покажись!
Я устал совершать повеленья твои,
я боюсь,
что достигну опасной, предельной черты —
и сорвусь…
Но паденье моё не избавит тебя,
не мечтай, —
чашу горькую совести выпьешь до дна —
так и знай!
Я твой раб лишь покуда мой разум живёт
и душа,
но слепая старуха нежданно придёт —
и тогда
мы с тобою в едином и страстном сольёмся
прыжке,
и в безбрежных пространствах на яркой проснёмся
звезде.
Воссияет из бездны, живую гармонию истин
творя,
моё Я, возрождённое заново — чисто,
сполна…
