Из чёрного юмора

(чёрное плоскостопие)
Сказал Один: \»Пойду, повешусь!..\» —
так просто, чтоб сказать.
А после, мыслью загоревшись,
стал жизнь проклинать:…(чёрное плоскостопие)
Сказал Один: \»Пойду, повешусь!..\» —
так просто, чтоб сказать.
А после, мыслью загоревшись,
стал жизнь проклинать:
\»Что было в ней, пустой и скучной?..
Мне не о чем жалеть…
По-моему, гораздо лучше
и проще — умереть…\»
Он говорил… Одни смеялись:
\»Ну, брат, развеселил!..\»
Другие просто удивлялись.
Но Он-то — не шутил…
Блуждал по стенам мрачным взором,
на потолок глядел,
гнушаясь полупьяным вздором,
вознёй игривых тел…
Какой-то праздник отмечали
(не всё ль равно какой?),
и дом весельем наполняли
с беспечной болтовнёй…
Сказал Один: \»Терять не буду
столь дорогих минут…
Пойду, верёвку раздобуду,
дела — они не ждут…\»
С улыбкой гости провожали
идущего за дверь,
а Он лишь пожимал плечами:
\»Теперь есть в жизни цель…\»
Вернулся вскоре с возбуждённым,
задумчивым лицом
и стал прощаться обречённо:
\»Я не смогу… потом…\»
Так, обходя друзей, неловко
им руки пожимал.
В одной руке держал верёвку,
другую — подавал…
Одни всё так же улыбались,
шутили невпопад,
другие попросту смеялись.
Но Он-то был не рад…
Забросив толстую верёвку,
подвесивши за крюк,
вязать стал петлю, с расстановкой,
с терпением… Вокруг
всё так же музыка звучала,
хмельные голоса…
И сердце горестно стучало,
и капала слеза…
Сказал Один: \»Прощайте, братцы, —
и мыло в руки взял, —
мне правда — жалко расставаться, —
и петлю натирал, —
но там мне всё же лучше будет, —
на шею натянул, —
а вам тут вовсе не убудет…\» —
и в пустоту шагнул…
\»Кончай бузить, шутник нашёлся!\» —
\»Немедленно слезай!\» —
\»Да что ты, право, разошёлся?!\» —
\»А ну-ка, вниз давай!\»
Но Он в молчании болтался…
Без жизни, без забот…
Тут кто-то всё же догадался,
и бросился вперёд.
Ощупав кисть привычным жестом,
печально заявил:
\»Он… мёртв…\» И каждый полновесных
два слова повторил…
Как будто холодом могильным
окутало гостей…
И закричала половина,
другая — вслед за ней…
Одни лишились чувств, рыдали
другие битый час…
Улыбок, смеха не являл уж
никто на этот раз…
Никто?.. Нет, был Один… Не с ними —
под потолком парил…
Освобождённый… Без усилий
им сверху говорил:
\»Ну что ж вы, право, не смеётесь?
Так весело, легко!..
И почему не улыбнётесь?
Хороните ль кого?..\»
Никто его внизу не слышал…
И попросту — не мог…
Стояли, головы склонивши,
в тени застывших ног…
\»Переработался, бедняга…\» —
\»Я так бы не сказал…\» —
\»Да просто был больным и скрягой…\» —
\»Нет, денег не считал!..\» —
\»Да он с рожденья был безумен!..\» —
\»А ты с рожденья — вор!..\» —
\»А ты чего, святой игумен?!..\»
И разгорелся спор…
Один сказал им, утомлённый
их гулкой болтовнёй:
\»Как жалок мир ваш, обречённый…
Как сладок — мир иной…
Не зря я в петлю лез, рыдая…
Сто тысяч раз был прав!..\»
Расхохотался… и растаял…
частицей… мрака… став…