В конце концов, опять начало
с высокой ноты трудных мест,
бессилья плотность ощущая
перед листом, как «даждь нам днесь»!
От авантюрной увертюры
с высокой ноты трудных мест,
бессилья плотность ощущая
перед листом, как «даждь нам днесь»!
От авантюрной увертюры
не под оркестр, так под дождём
к неподражаемой фактуре
придём, как дышим и живём.
Гремучей смесью праха с тленом
гуманных целей как виной
за все модели, что имели
в стихии революций, войн,
декабрь в обзорной панораме
до пышной снежной целины,
как дикобраз без покрывала
полуразрушенной страны.
Мороз, стесняющий дыханье,
и ослепление в лучах
бесчувственно воспринимаю
как бы посмертно, ибо страх
теплолюбивой плоти вышел
добром ленивого ума:
погода если не колышет,
то воля уморит раба!
Инерционно неразумно
несёт стихийная волна
великим делом до абсурда
мир, доведённый до ума!
Всё время жизни испытанья
по вере, мере наших сил….
По искушениям страданья
век справедливо заслужил!
______________
Фасад громоздкого комода
никак нельзя было сравнить
с драконом острова Комодо,
любил я к слоникам ходить,
предмету гордости соседей, –
не дотянуться, не достать,
пуская слюнки, так хотелось
прибавить в росте, в руки взять!
И неизменно в тех шеренгах
я потихоньку прибавлял
к слоновой кости драгоценной
прекрасно кованый металл.
Уже тогда вполне возможно
как обывательская блажь,
был пройден лихо, как и должно
в воображении соблазн!
