Бабочка – Прелестница – символизирует и преходящий характер радостного настроения.
Усохшая Отрада – Радость, скукожившись в куколку, укрывается саваном уныния – печали.
После затяжного…Бабочка – Прелестница – символизирует и преходящий характер радостного настроения.
Усохшая Отрада – Радость, скукожившись в куколку, укрывается саваном уныния – печали.
После затяжного летаргического сна анабиоза происходит радостных эмоций возрождение.
Словно легендарный Феникс, ожившая Радость расправляет крылья, устремляясь в дали.
В пору окрылённого существования Жизнерадостность любуется щедротами из рога изобилия.
Любой пустячок с «изюминкой» прекрасных качеств вызывает жемчужные улыбки умиления.
За душу, за сердце трогает природных красочных ландшафтов совершенная пастораль-идиллия.
Словно алые розы, расцветают нежные бутоны Счастья – радостного праздничного настроения.
Артистичные виртуозные маэстро–кузнечики на миниатюрных именитых скрипках страдивари
Благозвучными слитными аккордами успокаивают Душу, потерявшую покой иль безмятежность.
Сверхгармония и Умиротворение, нежно взявшись за руки, плавно вальсируют–кружатся в паре.
Из всколыхнутого лона естества неудержимыми потоками льётся изысканная ласка–нежность.
В лоно тёмной ночки просачивается неприхотливая мелодия в исполнении ночной цикады.
Льётся благодатный дождь аккордов, на почвах Психеи цветут сады благоухающей магнолии.
В душевные хоромы влетает щебетун – соловушка, на крыльях принесший счастье отрады.
Мгновенно встрепенётся взгрустнувшая апатия, размякшая в объятиях ленной меланхолии.
Радость вихрем врывается в сердечные покои, повысив амплитуду сердечного биения.
Сердечный пульс, учащённый нахлынувшим счастьем, зашкаливает «артесонадо–потолок».
Безудержный плезир–веселье, входящее в раж, наземь опрокидывает сосуд умиротворения.
Кипят–бурлят родниковые воды благочиния–спокойствия, становясь горячими словно кипяток.
Коленца выбрасывает темпераментность – азарт, наружу выпуская жаркие горячие пары.
Распоясавшая чресла удаль молодецкая пускается выплясывать – вытанцовывать присядку.
Энтузиазм – пылкая воодушевлённость на душевном подъёме покоряет верх высокой горы –
Вершинный пик – верхотуру задорного веселья, прибравшего к рукам гармонику–двухрядку.
Жизнерадостность несома попутными ветрами возрождённой из тлена и пепла Надежды.
Радостность окрылена воодушевлением и оптимистичностью не утратившей чаянье Веры.
Бабочкой – очаровательной прелестницей Радость порхает, облачившись в нарядные одежды,
В увеселительных потехах–развлечениях не зная предела – границы – рубежей – грани – меры,
Вкушая блаженство, вдоволь насладившись веселящими нектарами и пенным элем Эйфории,
От ленной праздности–безделья утратив стройность линий, набрав избыточную массу – вес,
Попав под «каблук» – влияние земного притяжения иль гравитации, не взмывает в эмпиреи.
Вследствие ненадобности Отрада–Радость сбрасывает крылья и отрекается от высоких Небес.
Легкокрылая Радость трансформируется в мерзкую приземлённую мирскую Анти–Радость.
Утратив крылья – шёлковые паруса Чаянья–Надежды, былая Радость ползает на четвереньках.
Вконец оскудевает царское застолье пира чувств–эмоций, в ритонах иссякает Счастья сладость.
В цепких объятьях чувства «ностальжи» с тоскою вспоминает об отрадных весёлых деньках,
Вновь и вновь предаваясь небесплодным мечтаниям об упоительных полётах под златой луной,
Реанимируя, то есть воскрешая восторженное чувство блаженного парения под небесами,
Былая Жизнерадостность ползает на брюхе по земле, питаясь исключительно травой–муравой,
Почти что позабыв сладкий вкус нектара и свежесть рос Блаженства, умываясь горькими слезами,
Анти–Радость воскрешает в памяти былое, с великою тоскою глазея на небесную лазурь.
Крохотное тельце вздрагивает по ночам от безудержных рыданий печали–уныния–кручины.
Осмысливая Прошлое и делая выводы, выбивает из себя остаточное сумасбродство – дурь,
Из глубинных потаённых недр самой себя наружу извлекает горестных последствий причины.
Вдоволь наползавшись на брюхе по земле, до крови ободрав шероховатые грубые коленки,
Анти–Радость впадает в полудрёму – забытье – бесчувственность, забыв про всё на свете.
Затяжной анабиоз вконец обездвиживает Анти–Радость, попавшую в узилище – застенки
Добровольной неволи–заточения без принуждения извне, не нуждаясь в чьём-либо совете.
Живых существ, утративших крылья, медовым пряником к себе влечёт–манит заоблачный полёт.
Прозрачный золотой эфир, окружающий со всех сторон, стоит пред глазами словно наваждение.
Вместо брильянтовых рос – конденсата ночной влаги – на челе оседает испарины холодный пот.
Веселья–праздника алчет взгрустнувшая чувственность, Душа–Психея вожделеет наслаждения.
Неотступные образы лучезарных далей Анти–Радость преследуют, словно призрачные тени.
Сокровенная грёза – планирование над земною твердью – становится навязчивой идеей фикс.
Потухший взор не отрывает прилипчивого взгляда от созерцания кружевной ажурной светотени.
Из обрывочных воспоминаний о заоблачном полёте слагается мечтаний ремейк или ремикс.
Лучезарные мощные потоки световых субстанций бередят раненую чувственность Души–Психеи.
В мечтах иль сокровенных грёзах – тонкое изящество, утончённость форм, красота, совершенство.
Символы–мандалы утончённой красоты – из раковин морских сотворённые драгоценные камеи,
Досконально воссозданные памятью, доставляют Анти–Радости не земное – райское блаженство.
Окрылившись вдохновением, Анти–Радость явно ощущает, как вырастают крылья за спиной.
Сквозь щёлки натурального шёлкового кокона пробивается настойчивый солнечный луч.
Вновь окрылившаяся Анти–Радость выбирается на волю – на приволье и восходящею волной
Потока тёплого прозрачного эфира поднимается выше легкокрылых облаков и грозных туч.
В бесконечной цепи – череде последовательных перерождений – чудеснейших метаморфоз
Анти–Радость – унылая и безучастная к чему-либо – замещается блаженною Отрадой–Радостью.
Жизнерадостность, исчерпав себя до дна, трансформируется в противоположность – антипод.
Бодрячок–Энтузиазм, растративший в пороховницах порох, замещается апатичной слабостью.
