Распухшие ноги, с нечесаной гривой…
Когда-то была она очень красивой!
Вокруг хлопотало немало народу
И ею улучшить старались породу.
Ее покупали,…Распухшие ноги, с нечесаной гривой…
Когда-то была она очень красивой!
Вокруг хлопотало немало народу
И ею улучшить старались породу.
Ее покупали, ее продавали,
В попоны, в шелка и гербы одевали.
Теперь со своею скрипучею тачкой
Встречает ее лишь гусак с водокачкой.
А ночью, под крышею старой сарая,
Она, как и прежде, стоит молодая.
И как наяву вспоминаются ей
Ожившие встречи промчавшихся дней…
…Один был приезжий, какой-то британец,
Совсем неизвестный, чужой, иностранец.
Но, правда, веселый и даже игривый,
Сказали – гнедой, ей казалось, что сивый.
Всегда чемпион, в этом беге по кругу,
И их привозили специально друг к другу.
Он был ей не нужен, какой-то не в масть.
Она пожалела его, отдалась.
Другой был каурый, и яркий, и броский.
Но без родословной, ходил за повозкой.
И часто из стойла ушами рябя
Она представляла с ним рядом себя.
Нет, их никогда ничего не свело:
Ей бег и почет, ему – плуг и село.
Лишь ей представлялось и юной, и старой,
Какой они были бы славною парой.
Теперь, доживая за лугом на даче,
Исправно служа водовозною клячей,
Где куры орут в деревенские дали,
Что им наплевать на нее и медали,
Идет и не видит, что сзади, вдогонку,
Пустую цистерну таща на колонку,
За нею трусить до развилки привык
Каурый красавец, глубокий старик.
