Лежала устрица в прибое,
дышала синим океаном,
то зарывалась в дно морское,
то нежилась в воздушных ваннах.
Но если мы понять могли бы,
ее — не мысли…Лежала устрица в прибое,
дышала синим океаном,
то зарывалась в дно морское,
то нежилась в воздушных ваннах.
Но если мы понять могли бы,
ее — не мысли — ощущенья,
как понимают, может, рыбы
цвета, молчанье и движенье,
узнали мы, как ей непросто
жить, выживать в морских просторах
меж створок и в процессе роста,
скрываясь от голодных взоров,
как тяготят порой вериги
ее убежища земного,
пусть перламутром блещет выгиб
родного каменного крова…
Она, увы, не видит рыбок,
ни бездн, ни выдоха вулканов,
ни звезд, ни солнечного нимба
над изумрудным океаном.
Версальских клумб и интерьеров,
архитектуры и причесок,
математических примеров,
высоких гор, долин, покосов —
она, увы, не видит красок,
разнообразье жизни, смысла —
лишь тяжесть и инертность массы,
удары волн в подножье мыса…
Поймают ли ее, съедят ли,
умрет ли под волною вечной —
ей не носить нарядных платьев
и не мечтать о нежных встречах.
В тисках текущих ощущений
она живет меж створок грубых,
без поэтический видений,
в борьбе за жизнь свою сугубо…
