Былинки Александра Ракова
Мелочи быта: коробок спичек стоит сейчас 30 копеек, пустая пивная бутылка — 80 копеек, стакан семечек — 5 рублей; проезд в трамвае — 10 рублей, в метро…Былинки Александра Ракова
Мелочи быта: коробок спичек стоит сейчас 30 копеек, пустая пивная бутылка — 80 копеек, стакан семечек — 5 рублей; проезд в трамвае — 10 рублей, в метро — 13, пшеничный батон — 12, ржаной — 11, прошлогодний картофель летом — 6—8, черешня в июне — 100, газета — 10—15, литр бензина А92 — 16 и выше, книжка — 80—120, ТВ-приемник — от 5000, средняя зарплата в СПб — 10 000, ноутбук — 25 000, доллар — 27,79; евро — 36,65; купейный билет до Москвы — 800, пенсия — 2000, скромные похороны — от 25 000, автомобиль «Жигули» — 150 000, «мерседес» — русских нулей не хватит, годовая инфляция — 11,5%.
Деньги — навоз истории; без знания того, что сколько стоило, невозможно в точности восстановить эпоху. Я знаю, что вы подумали, прочитав цены: «Открыл, тоже мне, Америку!». Однако пройдет всего несколько лет, и вы вряд ли сможете вспомнить, сколько вы платили за порцию мороженого или свежую газету. Тем более если произойдет дефолт или с купюр сбросят «лишние» нули. У меня сохранились банкноты выпуска 1991, 1992, 1993, 1995, 1997 годов. Есть даже фальшивый доллар тех приснопамятных времён. Помните, как в конце 80-х утром цены были одни, а вечером — уже другие? Или как в 1995 году все мы в одночасье стали миллионерами? Помните, как на ценниках писали две цифры? Или как нам выдавали со сберкнижки только по 600 рублей? Ещё есть целая коробка мелочи: от 1 копейки 1976 года до монеты 50 рублей 1993-го. Я уже и сам запутался, что сколько когда стоило.
Пусть от нас останется легенда,
Россказни, почтовые лубки,
Бонбоньерка, выпускная лента,
Поздравительные голубки.
Давид Самойлов, †1998
Любые мелочи: трамвайные билеты, конверты, открытки, письма, монеты, конфетные обертки, листовки, приглашения, билеты в театр, квитанции об оплате, значки, визитки — одним словом, всякая, казалось бы, мелочь нашего быта, не представляющая до поры никакой ценности, обретает со временем исторический смысл. Уйдут годы, и эти свидетели истории смогут многое рассказать и вам, и вашим детям, и детям ваших детей. А если они попадут в руки понимающих людей — цены им и вовсе не будет… Потому что история — это мы, это то, что нас окружает (и то, простите, чем мы мусорим).
Нумизматика
Пять копеек тридцатого года
Разгляжу в этот день голубой —
Здесь беда и победа народа,
Наделённого трудной судьбой.
Сколько рук эту медь выбирали
Из кармана, чтоб выпить воды.
Неужели всегда по спирали
Мы от счастья живём до беды?
Пять копеек тридцатого года
Золотому подобны лучу,
Что на них было временем стёрто,
Ни за что я забыть не хочу!
Вот лежит на ладони монета,
У неё заострились края —
И война, и судьба моя это,
И надежда, и вера моя.
Может, раз, может, два на прилавок
Сам бросал я истёртый пятак,
А сейчас получаю в подарок
Как великий истории знак.
Олег Дмитриев
В 1951 году при раскопках Новгорода впервые были найдены берестяные грамоты. Всего их оказалось больше девятисот. Новгородцы пользовались ими, как мы используем теперь письма: прочитал грамотку и бросил в непролазную уличную грязь. А кора берёзовая сохранила. Вот грамота, написанная в середине ХII века: «От Микиты к Улиану. Пойди за мьне. Яз тьбе хоцю, а ты мьне. Ана то послух Игнат Моисиев…». Это обрывок признания в любви, в котором Микита просит Ульяну выйти за него замуж, называя Игната Моисеевича свидетелем со стороны жениха.
Мы в газете прочитали:
В Нова-городе весной
Много писем раскопали
Под стеною крепостной.
Не ввели еще чернила,
Но раскопки говорят:
Знали жёны слово «милый»
Тыщу лет тому назад!
Лев Куклин, СПб
Или вот нам привет с намёком шестисотлетней давности: «Невежя писа, недуми каза, а кто се цита…». Надо переводить? Переписывались так часто, что иногда не хватало даже «бумаги»: «Пришли мне бересту…» — просит один адресат другого…
Не знаю, как сейчас объясняются в любви, но вряд ли тут придумали что-то новое: «Я люблю тебя!». Эвересты поэзии написаны на эту безсмертную тему; все мы стихотворцы в неповторимую пору любви к своей избраннице; только для неё звучат слова, в которые мы облекаем известную формулу признания.
Что было верным, что неверным,
Спроси — душой не покривлю.
Не знаю я, кто в мире первым
Губами вылепил: люблю…
Он был воистину предтечей,
Звездою сердцу и уму:
И все поэты всех наречий
Во всём обязаны ему.
Михаил Дудин, СПб
Честно сказать, я, читающий стихи с утра до вечера, не ожидал встретиться с любовным вздохом, который тронул бы и мою всё сказавшую душу. Но вы послушайте:
Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю,
И горесть опишите, скажите, как терплю;
Останьтесь в ея сердце, смягчите гордый взгляд
И после прилетите опять ко мне назад;
Но только принесите приятную мне весть,
Скажите, что еще мне любить надежда есть.
Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,
Хороших в свете много, другую льзя сыскать.
Александр Сумароков, †1777
Какая девушка не ответит взаимностью на такое послание?
