Комфортабельный троллейбус шел из Симферополя в Ялту; колеса бесшумно скользили по гладкой, как зеркало, трассе и пассажиры всматривались через окно в окружающий пейзаж. Это была, так называемая, «ялтинская…Комфортабельный троллейбус шел из Симферополя в Ялту; колеса бесшумно скользили по гладкой, как зеркало, трассе и пассажиры всматривались через окно в окружающий пейзаж. Это была, так называемая, «ялтинская долина». По обе стороны дороги то и дело мелькали указатели: «Пионерское», «Доброе», «Приятное свидание» (здесь когда-то Екатерина II встретилась с Потемкиным), «Верхняя Кутузовка» (на этом месте потерял глаз великий полководец в войне с турками), «Мисхор» и другие. Время от времени троллейбус останавливался и высаживал пассажиров.
На остановке «Карабах» вышло всего два человека: девушка лет 23-24 и пожилая женщина. Они пошли влево от трассы. Туда, куда указывала табличка. Пройдя метров 200, они оказались на асфальтированной площадке (их называют — «пятачок»), окруженной вечнозеленой растительностью. Мать с дочкой растерянно озирались, чтобы у кого-нибудь спросить, как им добраться до турбазы. Но, как назло, никого не было. И вдруг, откуда-то снизу появился парень. Он неожиданно возник перед ними, приветливо улыбнулся: «Вы что-то хотели?» — «Да, мы хотим узнать, далеко ли отсюда до турбазы «Карабах»? И как туда добраться?» — спросила женщина. Молодой человек очень вежливо объяснил: «Это внизу, в «Нижнем Карабахе». Туда курсирует местный автобус. Через минут 5 он будет здесь и довезет вас до самой турбазы». И парень направился к убогому, покосившемуся строению, на дверях которого было написано: «Почта».
Вскоре Лида и ее мама сели в маленький, видавший виды автобус, который скрипел и подпрыгивал на ухабах, вытряхивая душу из малочисленных пассажиров. Он шел по неровной узкой дороге, стиснутой с двух сторон густым кустарником, все вниз и вниз. Минут через десять автобус остановился и водитель сказал: «Ну, туристы, вылезайте, мы приехали».
Перед ними раскинулось море, безбрежное и синее. На горизонте оно сливалось с голубым небом. Казалось: оно так близко, что достаточно протянуть руку, и она погрузится в морскую пучину. Море было величественное и спокойное, и только небольшие белые «барашки» нарушали его синеву. Вокруг высились стройные тополи и кипарисы, и воздух был напоен запахом морской воды и хвои. Лида и ее мама, Мария Е., пенсионерка, приехали на пять дней отдохнуть по приглашению приятельницы Валентины, которая уже второй сезон подрабатывала на турбазе бухгалтером и привозила сюда престарелую маму и шестилетнюю дочку. Турбаза состояла из двух одноэтажных корпусов и разных подсобных помещений. Все это находилось почти у самого моря, окруженное лесом, в котором была вся флора Южного берега; среди тополей и кедров выделялись деревья с крупными белыми цветами, издававшими сильный, пьянящий запах. Это были магнолии. Постояв несколько минут и надышавшись чудесным воздухом, Лида с мамой пошли искать домик, где жила Валя, и быстро нашли его. Хозяева их встретили очень тепло и показали свои «хоромы»: одна комната была побольше и две маленькие. «Вот здесь мы спим втроем, а эта комнатка будет ваша. Сюда мы пустим квартиранта», — сказала Валя, открыв дверь в третью комнатушку. «Он приехал без путевки и попросился на квартиру на две недели. Уже живет шесть дней». Расположившись в «своей» комнатке, немного отдохнув от дороги, гости вместе с хозяевами сели за скромно сервированный стол. И в это время открылась дверь и вошел парень, встретившийся им на «пятачке». Валя сказала: «Знакомьтесь. Это наш квартирант». Он широко улыбнулся и протянул руку: «Георгий, а проще — Жора. Правда, мы уже знакомы», — сказал он. За столом завязалась оживленная беседа. Мария Е. обладала чувством юмора, знала много остроумных анекдотов, а Жора оказался их любителем. Выпили по рюмочке чудесного крымского вина за встречу, после чего скованность совсем прошла. За столом то и дело слышались шутки и смех. Девушка заметила, что у Жоры умные, добрые глаза и обаятельная улыбка. Она тоже произвела на него хорошее впечатление: высокая, стройная, с короткой стрижкой черных вьющихся волос, с ровными белыми зубами. «Красивая» — отметил он про себя.
После обеда молодой человек переоделся и ушел. Валя сказала: «Пошел на свидание к своей девушке». Лида вдруг почувствовала укол ревности. Валя рассказала, как Жора попал на турбазу. Он решил провести отпуск в Крыму, где еще никогда не был. Он думал, что на месте купит путевку куда-нибудь на южный берег. В самолете рядом с ним оказалась симпатичная девушка. Они разговорились, и она сказала: «У меня путевка на три недели на турбазу «Карабах». Поедем со мной и, если путевки нет, снимешь угол у кого-нибудь из работников турбазы». Так он оказался квартирантом Валентины, у которой и обедал. В тот день Жора вернулся со свидания в десять часов, раньше обычного, как сказала Валя (а всегда приходил в 11-12). Он обратился к Лиде: «Учитывая, что сейчас еще детское время, предлагаю посидеть и поболтать на воздухе. Согласна?». Они сели на скамейку, стоявшую под окном. Вечер был чудесный. По высокому южному небу величественно плыла луна, отбрасывая на все свой фосфорический свет. Ее окружали мириады звезд — больших и маленьких. Среди них ясно выделялся ковш «Большой медведицы». Кипарисы, словно строгие стражи, охраняли турбазу. В густой зеленой траве трещали цикады. Пьянящий воздух заполнял легкие. Девушка и юноша находились под обаянием этого вечера и окружающей природы. Они много говорили, рассказали друг другу о себе, о своих увлечениях, пристрастиях. Жора родился и вырос в Волгограде. Он был один у мамы, преподавательницы музыки, которая давно разошлась с мужем и жила только для сына. Она много внимания уделяла его развитию. Он закончил музыкальную школу (фортепьяно), знал и любил классическую музыку: Моцарта, Бетховена и других; много читал, с удовольствием перечитывал Паустовского, Лермонтова и т.д. После школы Жора поступил в Волгоградский Политех, и уже два года работал в Германии. Лида рассказала о себе. Крым — ее родина, здесь она училась в школе и институте на филологическом факультете. Сначала работала учителем, потом ушла в журналистику, которая ее привлекала еще в юности. Лида сказала, что тоже очень любит читать; она призналась, что пишет стихи, умеет пародировать, знает юмористические рассказы, басни Михалкова, с которыми выступала на студенческой сцене.
Незаметно в разговоре пролетело два часа, и им стало казаться, что они давно знакомы. Пожелав друг другу «спокойной ночи», молодые люди разошлись, договорившись, что утром вместе пойдут на пляж. «А как твоя девушка?» — спросила Лида. «Она приболела и пару дней ходить на море не будет» — ответил он. Утром, прихватив у Вали старое большое одеяло, они пошли на море, взяв с собой Машеньку, Валину дочку. За ними увязался дворовый Тузик, небольшая, рыжая собачка, очень добрая: она все время виляла хвостиком и норовила при случае лизнуть в лицо. Пляж был малолюдный (туристы уезжали на экскурсии), чистый и — мелкая серая галька, нагретая солнцем. Жора, будучи любителем подводного плаванья, надев акваланг и ласты, нырнул под воду. Лида плавала плохо и поэтому, поплескавшись немного в воде с Машенькой, легла на одеяло и подставила спину еще не жаркому утреннему солнцу. Она хоть и плохо плавала (по-собачьи), но море любила. Оно всегда снимало с нее усталость, заботы и проблемы. Войдя в морскую воду, она обо всем забывала, ей казалось, что лучше Черного моря нет. Сейчас оно было тихое, спокойное и ласково омывало берег. Жора появился минут через 40, покрытый мурашками и дрожащий от холода. Упав на одеяло спиной вверх, он попросил Лиду согреть его. Она обложила его холодную спину горячей галькой. Согревшись, он рассказал, какой красивый подземный мир и что он видел там. Потом они болтали, смеялись, и на душе у Лиды было хорошо, радостно. Ее лицо освещалось улыбкой, красивые темные глаза с густыми ресницами светились радостью, и Жора залюбовался ею. Домой все возвратились довольные и веселые, даже мокрый Тузик. А после обеда, Жорик (так его звали хозяева) опять ушел на свидание к Зое. Вернулся он еще раньше, чем накануне. И опять были — луна и звезды, и кипарисы и разговор взахлеб. Когда она спросила что-то о Зое, Жора сказал: «Я вас завтра познакомлю». На следующий день они опять пошли на море, но уже без девочки и собаки, и в этот раз Жорик надолго не уплывал. Они дурачились, рассказывали анекдоты, смеялись и им было хорошо и легко. Вечером он повел ее на танцплощадку, где его ждала Зоя.
Это была невысокая, миловидная девушка, и Лиде, несмотря на укол ревности, она понравилась. Жора танцевал с обеими по очереди. Но Лида, решив не быть «третьей лишней», ушла домой. Через полчаса вернулся Жора, и все повторилось, как в предыдущие два дня. Но был один момент, которого не было раньше. Во время оживленного разговора вдруг наступила пауза. Оба смущенно молчали. Их потянуло друг к другу. Ей безумно захотелось, чтобы Жорик ее обнял и поцеловал. Видно было, что ему тоже этого хотелось. Но когда он приблизился к ней и потянулся к ее губам, она вдруг представила лицо Зои и подумала: «Это подло». И она отстранилась. Потом Лида вспоминала этот момент и очень жалела. Назавтра девушка с мамой уезжали. Она с Жорой пошла на море рано утром, ненадолго. Он ее фотографировал и в море, и на прибрежном камне. И вдруг появилась Зоя, вежливо поздоровалась и окунулась в море, а потом пошла с ними к дому. Когда она узнала, что Лида через час уезжает, в ее глазах появилась радость. Около дома, на фоне дерева, Жора попросил Зою сфотографировать его с Лидой. А через час подошел тот самый автобус, что привез Лиду сюда. Тепло со всеми попрощавшись она уехала. Всю дорогу девушка думала о Жоре, который остался еще на три дня. Она задавала себе вопрос: «Неужели я в него влюбилась?», но не смогла на него ответить. Через месяц пришло письмо из Германии, на обратном адресе стоял номер п/я. В нем были карабахские фотографии. Жора писал: «Когда я их делал, мои друзья спросили, где я ухитрился познакомиться с этой красивозубой грузинкой (а Лида действительно была похожа на грузинку)? Я ответил, что на Южном берегу Крыма. И они мне позавидовали». В этом, первом своем письме, он сообщил, что часто вспоминает Крым, море и то, «как мы делили одеяло на двоих, и как ты обкладывала меня, холодного, как рыба, горячими, как утюг, камнями»…
Между молодыми людьми завязалась переписка, из которой было видно, какой Жора умный, начитанный и всесторонне развитый. И в тоже время это был — романтик, любящий природу, поэзию. Он любил Евтушенко, особенно «Бабий Яр», который его очень взволновал. Жора спрашивал Лиду: «Что сейчас читаешь? Чем живешь?». Он следил за появлением всего нового в «толстых» журналах: «Октябрь», «Иностранная литература»… Когда в «Новом мире» появилось произведение Солженицина «Один день Ивана Денисовича», Жора написал: «Я так потрясен; невероятно, но это так, это не выдумка, а правда, но какая чудовищная! Скорей ищи, читай и отзовись. Ты специалист, ты должна лучше чувствовать». Лида эту вещь уже прочла и тоже была потрясена, о чем написала Жоре. Как то он сообщил, что приобрел магнитофон и теперь слушает ту музыку, какую хочет, чаще «Пятую симфонию» Бетховена. В одном из писем в ответ на упрек Лиды, что не поздравил с 8 марта, Георгий написал: «НЕ сердись на меня, пиши. Не так же часто встретишь понимающие глаза, и терять их мне из-за моей недисциплинированности было бы слишком суровой карой». В другой раз Лида прочла: «Читал письмо и все смеялся, ты законченный сатирик, и я рад читать твои письма. Ты обладаешь одним преимуществом — здоровым любопытством к людям. Поэтому так метки твои наблюдения и замечания».
Приближался Новый год. Жора сетовал на высокие морозы в Германии. Он признался, что больше всего любит весну и ее первые цветы: ландыши, мимозу. «Скоро Новый год, терпеть не могу зиму, но в январе уже видны, если вообразить, каштаны. Они еще без листьев, но их уже можно ждать. Красиво цветут каштаны. Есть белые, есть и красные. Еще обожаю ландыш, сирень». И в марте Лида послала Жоре в конверте засушенную веточку ландышей, от чего он пришел в полный восторг: «Спасибо тебе за радость, которую ты мне принесла. У нас тоже все цветет. На тротуары спустилась сирень, но ее никто не рвет. А кругом громадные каштаны». Жоре нужны были новые впечатления: книг и музыки ему было мало. Посетив Дрезден, он написал: «Недавно был в Дрездене, смотрел в четвертый раз картины знаменитой галереи. Вновь печально было от вида развалин, и опять поразил своей красотой этот дивный город».
А письма все шли из Германии в Симферополь и обратно. Эта переписка захватывала молодых людей все больше и больше. Они с нетерпением ждали ответа на свои послания. Один раз Лида прочла слова, которые польстили ее самолюбию: «Письма твои приносят мне полнейшее удовольствие, и я с радостью их читаю. От них всегда веет жизнелюбием. Мне это странно и хорошо. Мне-то не хватает этого жизнелюбия. Я разговариваю уже с тобой, как с человеком, что давно знаком мне и понимает меня без особой подготовки. Мы с тобой и знакомы были всего несколько дней, но успели о многом поговорить. А иногда получается, что давно знаешь человека, и ничего говорить не хочется, просто — не о чем…»
В каждом письме Жора передавал привет маме Лиды, спрашивал о ее здоровье: «Я еще надеюсь насладиться россыпью ее анекдотов» — писал он. Однажды Лида спросила его о Зое. Он ответил, что пишет ей, но редко, что она работает в захолустье на Кавказе, мечтает вырваться оттуда и вернуться в Москву.
Постепенно письма Жоры становились все теплее. Он все время вспоминал Крым, море и с нетерпением ждал лета: «С удовольствием буду ездить по любимому Крыму, а пищу можно добывать прямо из моря. Я возьму с собой ружье». В мае Жора написал, что у него скоро отпуск, и он уже к нему готовится: купил двухместную надувную лодку, весло и насос. Он писал: «На ней можно будет уплывать от всех и не лежать на камнях, впивающихся в тело, и не брать одеяло, принадлежащее турбазе. Рада? Ты ведь наверняка поплаваешь на моей лодке? А уроки плаванья я тебе преподам, конечно». Он сказал, что отпуск у него в июле. И что ненадолго он заедет в Москву к другу, потом к матери в Волгоград и дней через 10 будет в Крыму. Прочитав это письмо, Лида очень обрадовалась. Она стала считать дни, она представляла, как они встретятся. «Наверное, это все-таки любовь», подумала она. Лида не строила планов на будущее, она только мечтала увидеть Жору, кататься с ним в лодке, вместе любоваться красотой Южного берега. И еще она мечтала о поцелуях, которые не произошли из-за ее глупости.
Закончился май, прошел июнь, начался июль. Но от Жоры не было никакой весточки. И он не приехал. Лида больше его никогда не увидела. Прошло время, улеглись — обида, досада, подозрения… Она сто раз задавала себе вопрос: «Что же произошло?» У нее был один ответ: где-то, по дороге в Крым, его и Зоины пути пересеклись, и он остался с ней. Кто знает?..
Много лет Лида перечитывала письма героя своего несостоявшегося романа. Она никогда не жалела, что в ее жизни был такой замечательный человек и такие отношения, которые оставили в ее душе неизгладимый след.
