Я ЕЁ ЗНАЮ…
Анна почти прошла мимо маленькой женщины в лёгком белом шарфе поверх гладко зачёсанных волос, когда взгляд, а, точнее сказать, какая-то небольшая, но…Я ЕЁ ЗНАЮ…
Анна почти прошла мимо маленькой женщины в лёгком белом шарфе поверх гладко зачёсанных волос, когда взгляд, а, точнее сказать, какая-то небольшая, но очень важная часть её мозга, отвечающая за идентификацию лиц в какой-то \»глубинно-долгосрочной\» памяти, зацепилась за увиденный образ и автоматически включила горячую клавишу \»поиск\».
Аня немного замедлила ход и потёрла висок,- откуда-то я её знаю, я её знаю? Я её знаю…
Мозг напряжённо работал и, получив срочное задание, выдавал \»на гора\» все имеющиеся на данный момент времени результаты поиска.
Женщина была уже далеко, а нужная информация о ней так и не появлялась, пазл не желал складываться в картинку.
Кто это, кто же она, такой знакомый взгляд, этот образ, какой-то особенный стиль…
Аня даже разозлилась на себя, всячески подстёгивала своё неукротимое желание распознать только что увиденное лицо немедленно. Чем объяснялось такое её нетерпение, она точно знала.
— Вот она — твоя хвалёная способность идентифицировать лица… Ну, скажи теперь, на кого она похожа? На актрису Хелен Миллер? Да, что-то есть…
Но ведь это было не совсем то, что искал в памяти мозг. Ответить на вопрос — откуда я её знаю — означает совсем иное!
Аня остановилась и посмотрела в след исчезнувшему за зелёной изгородью силуэту женщины, которая всё-таки оглянулась напоследок, наверное, почувствовав пристальный взгляд в свою сторону…
Господи! Это же она! Она жива и осталась в этом городе… Она одна…
Аня поискала взглядом место, куда можно было присесть, чтобы \»переформатировать\» эмоции в воспоминания. На ходу и просто в спешке это было сделать непросто…
ВАДИМ и МИШКА…
Вадим открыл перед Аней дверцу \»Хаммера\» и сходу спросил: \»Вы же Мишку ещё не видели после аварии? Только не пугайтесь, ладно? Он полностью обездвижен. Но он в сознании, даже разговаривает, всё понимает. Перелом шейных позвонков, спинной мозг повреждён. Когда доставали его из груды железа, в которую превратилась его машина, наверняка травмировали ещё больше, добавили ему, сто пудов…
Нет у нас ни нормальных спасателей, ни оснащения нужного, воротников нет специальных для пострадавших. Вот везу ему какие-то воротники, ошейники, одноразовые трубки, катеторы, канюли всякие. Мать его просила, здесь ведь ничего этого нет.\»
Анна знала, что Вадим совсем недавно вернулся из Англии, где учил какое-то время язык и пытался найти работу, связанную с автомобилями.
Вадик подружился с Мишкой ещё в старших классах. А в \»универе\» они всегда сидели в аудитории рядом, на самой \»камчатке\», вечно там хохмили… Иногда в перерывах между парами пропускали по бутылочке пива с сухариками в ближайшем кафе…
Вадик и Мишка… Два полюса, плюс и минус, какое-то физическое притяжение противоположных полей, таких совершенно разных характеров.
Вадим любил точные науки, Мишка был чистым гуманитарием, но пофилософствовать и при этом \»позубоскалить\» было их любимым общим занятием. Да, ещё автомобили, это ночное скоростное вождение по пустынным улицам города, будь оно проклято…
Вадик был всегда чем-то озабочен, вечно куда-то торопился, не мог долго сидеть без дела. И только рядом с Мишкой на него снисходил покой и умиротворение, он расслаблялся и становился собой.
Мишка улыбался, казалось, в любое время суток, ну, такой себе \»щелкунчик\», с ровным белоснежным рядом зубов.
Только рассказывая о старшей сестрёнке, случайно попавшей под троллейбус, когда она перебегала улицу вне перехода, становился он грустным и какое-то время печалился…
Сестрёнка Юлия тоже училась в университете, летом собиралась замуж, а тут такое… Пролежала она в коме несколько месяцев, потом врачи аппарат отключили, вегетативное было состояние, необратимое. Похоронили в наряде невесты, который она же себе и купила…
Бедная Юлия, бедные родители, бедный Мишка…
МАТЬ…
Хаммер мягко припарковался на стоянке возле главного корпуса областной травматологии. Вадик схватил пакет с трубками с заднего сидения и, махнув Анне рукой, пригласил следовать за ним.
Аня в нерешительности остановилась в коридоре у окна, собираясь с мыслями, что она скажет Мишке, когда увидит его таким…
А Вадим просто постучал в дверь и вошёл в палату, бросив Анне сухое \»ждите тут\».
Из палаты вышла маленькая хрупкая женщина в белом халате и лёгком белом шарфике поверх гладко зачёсанных волос.
Она подошла к Анне и поздоровалась.
— Пусть они пообщаются. Вадик привёз нужные вещи, молодец, спасибо ему.
А вы только, пожалуйста, там не плачьте, в палате только позитив, обещаете? Мишке очень нужен оптимизм, ему бы только сесть для начала, потом нужно будет кресло инвалидное освоить, а там реабилитационный центр, даст Бог, на ноги встанет…
Аня стояла и смотрела на женщину, не так давно похоронившую дочь в наряде невесты, а теперь круглосуточно ухаживающую за полностью парализованным после аварии сыном… Откуда берёт она силы, из чего она сделана, Господи…
Слёзы сами текли по щекам и капали горячими каплями на серый пол гулкого больничного коридора…
Аня отдала ей пакет с фруктами, надела белый халат, утёрла слёзы и вошла в палату.
Мишка был в замечательном расположении духа после приятного общения со своим другом наедине.
Он шутил и даже немного ёрничал, иронично извиняясь за то, что лежит тут в неглиже в присутствии любимого преподавателя…
Аня провела ладонью по его гладко выбритой щеке и немного приструнила за излишний энтузиазм выглядеть безупречно даже на больничной койке.
— Мог бы и бороду отпускать, чтобы маме не брить тебя каждое утро, красавчик!
А хочешь быть гладеньким, тогда шевели руками. Ладно?
— Яволь, не расти бороде на моём прелестном личике! Обещаю.
Он улыбался…
СМЕРТЬ…
Мишка и в гробу улыбался, это правда. Наверное, он не захотел или не смог сидеть в инвалидном кресле. Он любил жизнь и движение, просто у организма не хватило сил…
На похороны Мишки приехал его отец, специальный корреспондент одной центральной газеты, который после смерти дочери впал в тяжелейшую депрессию и за спасением души уехал в глухую Сибирь, оставив жену и сына дома. Он отсутствовал долгое время, говорил, что работал там над своими литературными дневниками и ходил на охоту.
Мишкина смерть окончательно сломила его волю к жизни. Вскоре он очень тяжело заболел, онкология. Он сильно исхудал и почти ослеп. До самой его смерти Мишкина мама по утрам выносила его исхудавшее тело на балкон \»погреть косточки\» под солнышком и записывала всё, что он ей диктовал в толстую тетрадь.
