Я в музей провинциальный
Как-то раз забрёл.
Экспозиция банальна,
Неухожен пол
И не ярко освещенья
Лампочки горят…
Появилось ощущенье:
Как-то раз забрёл.
Экспозиция банальна,
Неухожен пол
И не ярко освещенья
Лампочки горят…
Появилось ощущенье:
“Может здесь я зря?”
Но апломб мой, суть да дело,
Вскоре был забыт –
Погрузился я всецело
В деревенский быт.
Марфы, Прохоры, Агафьи,
Лавры под стеклом –
Зрит со старых фотографий
Память о былом.
Смотрят строгими глазами
Фёкла да Илья,
Не прошедшие экзамен
Необытия.
Эти двое – корни рода –
В седине виски,
Для «поборников свободы»
Были – кулаки…
Кулаки… Детей рожали
Всех, что Бог послал,
Зябь пахали, жито жали,
Дружно стар и мал.
В кулаках у них сновали
Серп, топор иль плуг –
Круглый год не выпадали
Из кулацких рук.
Кулаки торили тропы
В европейский дом
И снабжали пол–Европы
Маслом, хлебом, льном.
Всё, что пользовалось славой,
Плыло за моря,
Но, сгущалась над державой
Красная заря.
Мордовала жутко, хлёстко
Власть совета всё ж,
Называя продразвёрсткой
Форменный грабёж.
Под метлу мела Ивана,
Ночь–полночь и днём
И плевалась из нагана
Желчью и огнём.
Ну, а тех, кто знать не склонны
Коммунальный рай,
В скотовозные вагоны,
Да в колымский край,
Не взирая, дети, бабы
Или старичьё…
В чёрных кожанках прорабы
Делали своё.
Обретали вдоль той трассы
Кулаки “причал” –
Позже Гитлер недорасы
Так же привечал.
Ну, а новая “элита”,
Мать её в шерсти,
Принималась сеять жито,
Господи, прости!…
Что пропили, что сгноили,
Год–другой и вот –
Посредине изобилья
Голод настаёт.
А потом, под этот голод,
Господи Исусь!…
Злей тевтонцев и монголов
Потрошили Русь.
Обдирали позолоту
Образов святых:
«А попов на эшафоты,
Быдлу вред от них!”
Разгромив свою глубинку,
Тех “людей” стада,
Шли, под новую волынку
Строить города.
И гляди ж ты, те же рожи,
Право, вечно тля…
При плащах уже, не в коже,
Снова у руля.
А деревни больше нету,
Фиг вам — не кулак!…
Только враг мог сделать это,
Настоящий враг.
Он и ныне всюду сеет
Мерзость, подлость, ложь…
Эх, когда же ты, Россея,
Этим отрыгнёшь?…
