Сперва — вдоль Карповых, Лобановых и Усовых,
Затем — Воронины, Еремеевы и Ершовы,
Дед Афанасий как обычно — грустнее грустного,
А тетку Авдотью скрыла поросль камышовая…
Затем — Воронины, Еремеевы и Ершовы,
Дед Афанасий как обычно — грустнее грустного,
А тетку Авдотью скрыла поросль камышовая…
И земля под ботинками хлюпает вязкой топью —
Дождь три дня моросит навязчиво и упрямо,
Наконец, показались оградки родной копья —
Смотрят колышки в небо, а я — на тебя, Мама…
Я на мраморе мокром оставлю губами след
И ладонью сотру с фотографии слезы неба.
Что там, мамочка, нынче стряпают на обед?
Ты прости, у меня две ириски да мякиш хлеба…
И нет мест для меня — священнее и укромнее,
Ветер здесь — моей памяти треплет тетрадки,
И растворяется боль душевной каменоломни
Во вселенском масштабе твоей оградки…
…
Солнца диск робко всплыл за туманной завесой,
Дождик выплакал слезы, ветер внезапно затих —
И может быть, жизнь — обреченная поэтесса…
Сочиняет сейчас для кого-то…
Последний стих.
©Татьяна Зима
