Они продают открытки с казнью
И красят паспорт в коричневый цвет,
Салоны опять полны моряками,
Цирк в городе красками платьев одет.
Ведущий слепой…Они продают открытки с казнью
И красят паспорт в коричневый цвет,
Салоны опять полны моряками,
Цирк в городе красками платьев одет.
Ведущий слепой появился на сцене-
-В своем ли уме или в чьем-то чужом:
Рукой он привязан к канату гимнаста,
Другою в штанах своих найден был дом.
Отряд штурмовой отнюдь не спокоен:
Им воздух не нужен — нужна только цель;
Когда этим вечером я и подруга
Оставим на время Отчаянья Мель.
С простою улыбкою Золушка молвит:
\»Одной — одного лишь хватает порой\»
И, в задний карман заложив свои руки,
На Бэтти, на Дэвис похожа собой.
Здесь входит Ромео — в стенаниях шепчет:
\»Моя ты навеки — судьбе ты поверь\»
И кто-то в ответ: \»Ты ошибся квартирой,
Пойдем покажу, где находится дверь\»
И вновь тишина — Скорой помощи звуки
Исчезли — ее бесконечная трель…
И слышно лишь Золушку — тихо и просто
Она подметает Отчаянья Мель.
Не видно луны — смело прячутся звезды,
Гадалка все вещи запрятала в ночь.
И все, кроме Каина и Авеля тоже,
Любви предались — или просто ждут дождь.
В стороне лишь горбун, что был прежде в Париже;
И добряк из Самарии — в шоу теперь:
Карнавал без него точно не обойдется,
Посетит, несомненно, Отчаянья Мель.
Вот Офелия снова под окнами медлит.
Беспокойство мое — на тончайшем ноже:
Ей вот-вот двадцать-два, и в таком состояньи
Впору девою старой ей зваться уже.
Ей романтика грезится в смерти все чаще,
И надежно скрывает все сталью корсет;
В религии все — и сама, и заботы;
А единственный грех — в том, что жизни в ней нет.
И хотя ее взгляд беспрестанно направлен
На чудесную радугу Ноя земель,
Все же тянет ее — и тому нет исхода —
— Хоть бы глазом взглянуть на Отчаянья Мель.
Эйнштейн в костюме Робин Гуда
С обрывками памяти в коре
Прошел здесь час назад — и с другом —
— С монахом ревностным вполне.
Он был так безошибочно испуган,
Когда с сигарой был он квит,
Затем он нюхал водостоки
И вспоминал вслух алфавит.
Не удостоишь даже взглядом,
Он раньше был не как теперь:
Играл на скрипке электронной
На всю Отчаяния Мель.
Весь мир свой Доктор Мерзость ловко
В сосуд из кожи заточил,
Но пациенты, что без пола,
Давно готовят смену сил.
И медсестра (она из местных)
Содержит цианид внутри,
А также держит там таблички:
Его, мол, душу, пощади.
На свистульках дешевых там каждый играет,
Услышать ты можешь и их карусель:
Лишь голову выше свою подними ты
Над местом с названьем Отчаянья Мель.
Чрез улицу занавес плотный натянут,
Готовы здесь к празднеству или к игре;
И Призрак из оперы в образе точном,
Священника маску избравший себе.
И кормят с ложки Казанову,
Уверенность вселяя вновь…
Убьют его отсутствием сомненья,
Добавив яда в каждое из слов.
Кричит Фантом на девичек костлявых:
\»Убирайтесь — наказан за дело кобель\»
Не могло быть пощады — наказан за то он,
Что решился явиться в Отчаянья Мель.
А в полночь агенты и с ними сверхлюди
Приходят, и воздух становится тих;
Они вяжут любого — любое созданье,
Что знает чуть больше, чем каждый из них.
На фабрику всех без потерь доставляют,
И сжимает тела им машина-инсульт;
Вскоре и керосин прибудет из замков,
И сожмется в руке от машины той пульт.
Страховые агенты тут как тут, их забота-
-Охранять каждый выход — и каждую щель:
И любой чтобы там даже в мыслях безумных
И не думал сбежать вдруг в Отчаянья Мель.
Они знали Нептуна Нерона,
На рассвете Титаника ход,
И каждый кричал с возмущеньем:
\»Ты на чьей стороне?\» — среди вод.
А Эрза и Элиот в рубке
Затеять решили вдруг бой,
Калипсо певцы лишь смеялись,
Рыбаки же с цветами гурьбой
Между окнами моря стояли,
Где русалок манила купель,
И никто особо не думал
И не помнил Отчаянья Мель.
Я вчера получил твои письма,
В тот момент у двери рукоять
Отломалась; спросил, как живу я —
— Это шутка? Как ее понимать?
Всех людей, о которых ты пишешь,
Да, я знаю; не стоят того,
Изменю я, пожалуй, им лица,
Имена всем — до одного.
Я читать сейчас больше не в силах,
Не пиши мне — так лучше, поверь.
..ну, конечно, если твой адрес
Не зовется Отчаянья Мель.
