(По мотивам произведения Г.Квитки-Основьяненко
\»Шельменко-денщик\»)
— Оно всё так… Но трошечки не так…
Чтоб я когда сбрехал? Побойтесь Бога!
На…(По мотивам произведения Г.Квитки-Основьяненко
\»Шельменко-денщик\»)
— Оно всё так… Но трошечки не так…
Чтоб я когда сбрехал? Побойтесь Бога!
На свете есть такой брехать мастак —
любого теософа-демагога
не тужась перебрешет… Вот пример:
напавши, как разбойник, на соседа,
орёт: \»Спасите! Наш эсэсэсэр
разгрызть желает янки-надоеда!\»
Иль вот ещё: задвинул как-то спич,
мол, есть проблема в ближнем зарубежье,
мол, тёзка-князь — ни дать, ни взять москвич,
гудеть любил на крымском побережье…
Так стало быть, сакральное оно,
извольте-ка подать его на блюде!
Команду дал скорей сваять кино
в своём родном царёвом голливуде
о том, как \»вдруг\» в хохлов вселился бес,
как вежливый зелёный человечек,
спустившийся, наверное, с небес,
вернул домой замученных овечек,
на пляжах испахавшихся вконец,
замученных неведомою мовой,
кричащих: \»Царь наш, батюшка, отец,
мечтаем мы о пенсии рублёвой!
Хохлов доить уж больно нелегко,
упрямы, одичавшие заразы!
Хоть янки и за морем, далеко,
но их боимся больше, чем проказы!\»
В другом углу соседском наш брехун
увидел вдруг свободы ущемленье.
Собрал своих бездельников табун,
извечное разжёгши устремленье
разжиться грабежами на войне,
погнал на бойню, строго приказавши:
\»Молчать, что вы — пришедшие извне,
вы — местные шахтёры, убежавши
от янки и от хунты на восток,
вы плачете, спасенья ожидая,
и ждёте гумконвоевский паёк,
на батюшку-кормильца уповая…\»
Совсем уж забрехался наш герой,
абсурдней предыдущей ахинея.
Грозят ему бюджетною дырой,
но он всё так же брешет, не краснея:
— Казна у нас в порядке, всё путём —
полным-полны деньгами наши банки,
орала на мечи перекуём,
броня крепка и быстры наши танки!
В загашнике имеем, если что,
сибирских окопавшихся китайцев
А если янки спросят: \»Это кто?\», —
за истинных их выдадим валдайцев!
Искусство беззастенчиво брехать
всегда в цене, всегда залог успеха.
Брехун — мастак историю писать,
писаки-правдорубы — не помеха.
Пока на свете есть холоп-болван,
внимающий рассказу брехунову,
он — батюшка-кормилец, царь и хан,
брехливому его поверят слову.
И даже если что сбрехнул не так,
уверен — не бывать ему в ответе,
внимает чушь Иванушка-дурак —
ну, как же, без брехни прожить на свете?
