(1) AMARCORD
Воспоминаний сердечная горечь!
Красятся губы в полыни-малине.
Зрение врёт, распаляется, вторит
Краскам Феллини.
Воспоминаний сердечная горечь!
Красятся губы в полыни-малине.
Зрение врёт, распаляется, вторит
Краскам Феллини.
Время скрипит, повторяется, вроде
Полустиха на пластинке затёртой
Ночь притворяется, что на исходе:
Третий, четвёртый…
Есть, понимаешь, подобные ночи.
Пустоутробные часовороты.
Всё вспоминаешь, – Бог видит, не хочешь, –
Кто ты и что ты.
Время хрипит, разгорается хворост.
Старой пластинки костровые трески.
Лес, да и ладно. По-аглицки forest.
Как по-турецки?
Лучших и сладостных чувств оскорбитель,
Критик любительских фильмов неснятых,
Я, как известно тебе, не любитель
Шестидесятых.
Друг мой горячий, напрасно ты споришь,
Не доводил бы до крайних признаний.
Выдохлась вовсе горчичная горечь
Воспоминаний.
Время кряхтит, надрывается, старит.
Однообразный сбывается опыт.
Как погляжу, нерасчётлив тот скаред,
Кто его копит.
Не италийский лужок и не русских
Мать городов расцветёт на экране.
Что мне за дело, кто предки – этруски
Или поляне?
Я не хочу продолжать эту повесть.
Больше того, не хочу и сначала.
Слушала душка знакомую новость,
Да заскучала.
Глохнет былина; не стало зачина.
Гуслей не переучить на иные.
Поизносились и выцвели кино-
ленты цветные.
Долго ль в ночи, в непроглядной утробе
Перекипать неразымчивым телом?
Освободи, пробудиться сподоби –
Там, за пределом!
Эта картина – прощальная треба.
Неосторожной слезой не замою
Чуть проступающих нового неба
С новой землёю.
