Прислонюсь к стене плечом
В поисках опоры на сей вечер.
Ищу её прохладу, и при чём,
Легко понять, не человечью.
Пусть остудит голову-радиатор,
В поисках опоры на сей вечер.
Ищу её прохладу, и при чём,
Легко понять, не человечью.
Пусть остудит голову-радиатор,
Отнимет надоевшую тоску.
Устал стоять, как гладиатор,
Спокоен, груб и на улыбки скуп.
Пускай охладит и успокоит,
От неё всё равно не сбегу.
Стена — ассоциация с покоем.
Пускай примет на себя беду.
Я прислонюсь к сырому бетону.
Он меня поймёт, я тоже сырой.
И ни он, ни я не издаёт стону,
Мол, нету сил, сдаюсь, отбой.
И как бы не было паскудно,
Я отчаяния крика не издам.
Пусть даже рвёт на части судно,
Где сидит души моей грамм.
Пускай трещит оно по швам,
Пускай летят на щепки балки,
Любого стона даже не издам,
Я продолжу игру в молчанки.
Пускай на половину затонет
Судно моё, как ненужный хлам.
Крик слуха вашего не тронет
Потому, что его не издам.
Пускай под воду с головой,
Но моего крика вновь не будет.
Лишь пузырьки над водой.
Только эти пузырьки и будут.
Привык всё давить в этом судне.
Я наружу ничего не пускаю.
Внутри весь я и проблемы будней,
И этим никого не угощаю.
Я, как тусклая бетонная стена.
Всё в себе… всё в себе таю.
И эта стена миру была дана,
Чтоб безмолвно стоять. Я и стою.
