Жила-была фиалка с душой перекати-поля. Ей было скучно в своём кашпо и очень хотелось на волю. От пошлых гераней и кактусов лицемерных, от крашеной рамы и от хозяйки примерной.
Горшочки сменялись…Жила-была фиалка с душой перекати-поля. Ей было скучно в своём кашпо и очень хотелось на волю. От пошлых гераней и кактусов лицемерных, от крашеной рамы и от хозяйки примерной.
Горшочки сменялись горшками, что были побольше, обои в цветочек меняли узор на горошек. Хозяйская стройность текла и теряла границы, желтели газеты, летали пакеты и птицы.
Бывало, что кот приходил навестить подоконник. И даже считалось, что это завидный поклонник. Но кот был ленив, одомашнен и стерилизован, колбаской и лаской хозяйки своей избалован.
В горшок из горшка – вот такие понятия роста. ПАхнуть, цвести при таком-то уходе просто: поливка, прикорм, тепло, воздух и освещенье. В общем, уютный дом. Уютный до отвращенья.
Из кухни весной на балкон – целое приключенье.
Но снятся поля и поля, снятся цветы полевые, новые день ото дня линии сопок кривые…
Устала уже проклинать корни, досадные корни. В поле бежать – засыхать, жить – задыхаться в неволе. В поле бежать – погибать комнатной плотью тщедушной, плотью цвести – потерять. В самом живом и лучшем.
Тем временем круглый куст, ветром по полю катимый, был неприкаян и пуст, мечтая о чём-то родимом. Но корни его коротки, земля от него ускользает, как шёлковые платки той, что всегда убегает. И нет у него цветов, и в дом он не вносит уюта. И спит он всегда без снов, скитается без маршрутов…
Ах, если бы зеркалА стояли напротив друг друга, шаги в анфиладе тепла лечили бы от недуга! И свет амальгамы любви построил бы галерею, самый родной коридор в блестящих зрачках апреля!
В глазах отражался бы взгляд, в котором они отразились, и тысячу раз подряд друг в друге бы мы повторились.
Летит круглый куст по полям, магнитным полям тетрадки. Внутри у него земля и маленькая фиалка.
