У самых ног твоих разверзнулся провал,
Что полон до краёв метаний и сомнений;
И, перед ним склоняясь в тоске полночных бдений,
Препятствие, страшась, ты преодолевал.
Что полон до краёв метаний и сомнений;
И, перед ним склоняясь в тоске полночных бдений,
Препятствие, страшась, ты преодолевал.
И, не колеблясь, ты пучине отдавал
И твой высокий дух, и твой пытливый гений,
И твой мятежный ум, и гордость озарений –
Всё мигом поглотил прожорливый Ваал.
Хвалу ты произнёс над пустотой могильной,
И бездну опьянил ты жертвою обильной,
Над немотой гробниц распятие воздвиг.
Но дрогнул лик земли, загромождённой прахом,
Провал раскрылся вновь, и, одержимый страхом,
Вздрожал Господень крест, как мыслящий тростник.
PASCAL
Tu voyais sous tes pas un gouffre se creuser
Qu’elargissaient sans fin le doute et l’ironie…
Et, penche sur cette ombre, en ta longue insomnie,
Tu sentais un frisson mortel te traverser.
A l’abime vorace, alors, sans balancer,
Tu jetas ton grand coeur brise, ta chair punie,
Tu jetas ta raison, ta gloire et ton genie,
Et la douceur de vivre et l’orgueil de penser.
Ayant de tes debris comble le precipice,
Ivre de ton sublime et sanglant sacrifice,
Tu plantas une croix sur ce vaste tombeau.
Mais, sous l’entassement des ruines vivantes,
L’abime se rouvrait, et, prise d’epouvantes,
La croix du Redempteur tremblait comme un roseau.
