А мой возлюбленный, кареглазый, брови в «домик» сложив, усмехается.
Он устал, ерошит пальцами волосы. Молод и безутешно пьян.
Ему бы крылья – и точно, ангел. Так искрятся его глаза.
Он устал, ерошит пальцами волосы. Молод и безутешно пьян.
Ему бы крылья – и точно, ангел. Так искрятся его глаза.
А в моих, прищуренных, не проснувшихся, рыдает о нём бирюза.
Упираюсь в ладони взглядом: я ослепну, ещё чуть-чуть.
Он вливает цистерну с ядом в уши мне, исходя до шёпота;
Жмурюсь, прячусь, и жду подвоха: так научена горьким опытом.
Только это (несправедливо!) не смущает его ничуть.
Он смеётся – ему, счастливому, только повод к улыбке дай.
Я как мученица со своей взаимностью. Милый, только не оставляй…
«Не оставлю» — одним лишь взглядом отвечает мне. И опять
Растворяется. Утекает.
А мне – лишь ждать.
Новой ночи, где в сон, с усмешкою
он скользнёт, разливая свет.
Только пара часов – проснувшись
Оглянусь
И его
Нет
