Известный кабачок

Плебейство душ постыдно и убого,
тела прекрасны — мраморны ланиты.
И в этом месть, задуманная Богом…
Да, господа, порочность знаменита!
…Плебейство душ постыдно и убого,
тела прекрасны — мраморны ланиты.
И в этом месть, задуманная Богом…
Да, господа, порочность знаменита!
А в кабачке с названием нескромным
пестро от женщин, едок дым и слухи…
Мужчин не счесть в уложенных проборах,
горят румянцы цветом оплеухи.
Дают кан-кан плясуньи огневые.
Стальные взгляды — яростные стрелы-
мужским сердцам наносят ножевые…
Сердечный ритм танцует тарантеллу!
Какая блажь — отведать куропатку!
Ночь открывает всем сезон охоты…
Прохладна нежность девичьих лопаток
меж двух бокалов и повисшей нотой.
Топорщит фрак фламандским брюхом гордым
богатый гер — беременный страстями.
О, как пресны закормленные морды,
ласкающие женщин соболями!
По улицам — растерзанным толпою —
разлиты фонари и звук шарманки.
Мораль вредна, когда нутро пустое:
не стать святой в отставке куртизанке.
Художник разбавляет кровью краски…
Заря жар-птицей раненной стучится
по окнам молчаливым и опасным,
заглядывая в заспанные лица.
Краса сезона мягка и игрива:
фиалки вянут на Монмартре утром.
У Осени божественная грива
рыжеет над Парижем так распутно!