Сугробами уже не белого снега,
рубцами, сигаретным дымом
печаль твоего нежного тела
греет поэтов в суровую зиму.
Когда одной в феврале не спится,
рубцами, сигаретным дымом
печаль твоего нежного тела
греет поэтов в суровую зиму.
Когда одной в феврале не спится,
ты топишь пропащие души.
Ты куришь, снимаешь одежду…
но как мне не спиться,
если нет шансов остаться на суше?
Давай завтра, если меня не сожрет твой кит,
и глаза не выклюют чайки,
если Бог, угрожая нам адом, не сорвется на крик,
пошлем внутреннего Бродского нахуй.
Мы с тобой уже давно захлебнулись,
наши легкие опошлены и полны пустоты.
Лишь бы утром живыми мы не проснулись,
лишь бы ночью нас съели киты.
